Костюм Дэйна практически ничем не отличался: такая же юбка, только чуть подлиннее, и такие же высокие сапоги. Так же на шее у него брякали всякие амулеты и безделушки, и он надеялся, что вскоре привыкнет к ним. Глубоко вздохнув, он прицепил самурайский меч, пристроив ремень так, чтобы ощущать истинную тяжесть оружия и иметь рукоять всегда под рукой. Тайком, не глядя на своих товарищей, он коснулся ножен.
Аратак вооружился длинным тонким кинжалом, сунув его в тот самый узкий ящичек, где обычно хранились его инструменты для еды и щеточки для чистки длинных зубов. У Драваша был короткий уродливый кинжал, похожий на мачете.
— Мне кажется, это неразумно, — задумчиво сказал Аратак, — отправлять только одну группу. Ведь если одна группа уже пропала, не оставив после себя даже следов, то следовало бы на изыскания выслать две, а то и три команды, чтобы выяснить, что же происходит…
— Конечно, так было бы разумнее! — раздраженно сказал Драваш. — Но мы просто не в состоянии сколотить столько групп, у которых была бы соответствующая подготовка к выживанию в экстремальных условиях! И это из-за того, что в выборе мы ограничены лишь протообезьянами и протозаврами, хотя у нас полно представителей иных рас, любящих приключения, — добавил он, взглянув на прозетца-капитана. — Неужели ты действительно думаешь…
Он замолчал, но Дэйн был уверен, что с языка у Драваша готово было сорваться бестактное замечание типа: «Неужели ты действительно думаешь, что миссию такой важности мы бы доверили этим протообезьянам, если бы у нас был выбор?»
Маршу стало интересно, каким образом галактическая цивилизация, подобная этой, теряет вкус к приключениям.
«Цивилизация, — подумал он. — Может быть, ответ как раз в этом? Люди привыкают к комфорту. И когда любой может получить все, что ему нужно для хорошей жизни, зачем рисковать? А когда жизнь тяжела и полна опасностей, то риск — лишь один из способов умереть, когда смерть ждет за каждым углом. Здесь же, в таком обществе, жизнь слишком хороша, чтобы ставить ее на карту…»
Эта мысль повергла Дэйна в глубокую депрессию. Если жизнь становится все лучше, все счастливее, все безопаснее, не сотрется ли та неопределенная грань, за которой существование вообще теряет смысл?
«А может быть, большинство людей и не знает об этой грани? Может быть, таких, как я, желающих жить в прошлом, совсем немного? Ведь даже на Земле мне приходилось забираться все дальше и дальше, чтобы сбежать от цивилизации и отыскать нечто волнующее, придающее жизни остроту…»
Что ж, как бы там ни было, теперь-то Марш вновь стоял на пороге приключения. Он опять тайком коснулся пальцами самурайского меча, жалея, что не может позвать Райэнну, чтобы она стала с ним плечом к плечу и разделила ощущение этого момента. Но он понимал: такие действия будут лишь смущать и раздражать ящерообразных, которые увидят вновь лишь излишнее половое влечение обезьяноподобных, так что он только усмехнулся про себя и стал ждать.
Одна за другой проносились в его мозгу мысли о возможных опасностях, поджидающих их впереди. Огромный тигроподобный зверь, которого Драваш назвал «притаившийся кот», прячущийся в любом уголке тропического леса и прыгающий на них без предупреждения… Существование столь опасного, хотя и не очень умного хищника, вероятно, и являлось причиной отсутствия разумных котообразных на Бельсаре-4. Он охотился на обезьян, имеющихся в достаточном количестве, но не брезговал пообедать и подвернувшимся человекоподобным.
«Меча, — подумал Дэйн, — будет достаточно, чтобы разобраться с притаившимся котом. А вот нож у Райэнны мог бы быть и подлиннее.
Драваш говорил, что у них скверная привычка прыгать на жертву с дерева…»
Существовали и другие хищники, сведения о которых имелись в материалах видеосъемки; бесшумные и хитрые животные, похожие на росомах приполярных областей Земли. Дерутся они отчаянно, и к тому же их последний укус ядовит. К счастью, они немногочисленны…
— Ваши эксперты закончили с анализом того металлического обломка, который подобрали с орбиты два витка назад? — спросил прозетца-капитана Драваш. — Если это часть корабля киргонов или мехаров…
Прозетец покачал головой, отчего пришли в движение кошачьи усики.
— Не бойся, Драваш. Радиационные данные показывают, что этот кусок старый, очень старый… вероятно, старше, чем цивилизация на Бельсаре-4. Должно быть, он оторвался от какого-нибудь корабля Содружества тысячу поколений назад и с тех пор его носило в межпланетном пространстве. Вероятно, какой-нибудь историк заинтересовался бы им. Я уже рекомендовал, чтобы его отправили в музей Содружества. — Он издал забавный мурлыкающий звук. — И я полагаю, друзья, что вам пора размещаться на борту вашего суденышка, если вы хотите до рассвета совершить посадку рядом с наблюдательной станцией, а рассвет уже приближается к восточному побережью континента. — Он указал на видимую на экране, помещенном за полупрозрачной панелью, ползущую по поверхности планеты линию света.
Когда они двинулись к небольшому кораблю, Дэйн взял Райэнну за руку. Она тут же спросила:
— А что будет, если заметят наш корабль?
— Что будет? — сказал Аратак. — На такой примитивной планете, как эта, если кто-нибудь и увидит, как мы совершаем посадку, даже при полном свете дня, решит, что у него галлюцинация или боги даровали ему видение. Помнишь, что рассказывал нам Дэйн о появлении космических кораблей на его планете?
Летательный аппарат был невелик, чуть более десяти метров в диаметре, и имел форму почти идеального диска. Такая форма, как рассказывала Райэнна Дэйну, наиболее эффективно взаимодействовала с силой тяготения планеты. В люк забрались Райэнна и Дэйн, за ними Драваш, и наконец Аратак с трудом пролез в отверстие, никак не рассчитанное на его размеры. Он тоже был обернут в вязаные шали и шарфы, а вокруг его огромной шеи болтались амулеты и драгоценные украшения; среди этого добра, помимо коммуникатора, скрывался и ключ-резонатор защитного поля, окружавшего наблюдательную базу Содружества, делая ее невидимой для посторонних. На судне не было такого пространства, где Аратак мог бы разместиться, не оказавшись на четвереньках. Марш наблюдал, как тот пытался разместиться на обычной мебели в первый день пребывания на борту корабля прозетцев, сломав при этом койку, — теперь ящер просто свернулся на полу.
— Жаль, что я не взяла диктофон, — сказала Райэнна. — Нам, должно быть, встретится немало интересного… — И она вздохнула, понимая, что не может взять с собой ничего, что было бы произведено за пределами планеты. Оказывается, есть пока пределы микроминиатюризации! В тот день, когда усовершенствуют диктофон и он станет таким, что его можно будет спрятать в браслете, я буду на седьмом небе от счастья!
— А ты просто веди дневник, — предложил Марш.
Она посмотрела на него с удивлением, и Дэйн внезапно понял, что ни разу не видел, как она пишет. Ее записи и памятки хранились на крошечных катушечках с тонкой проволокой, а чудовищно сложный прибор для записи «проволочная память» — хранил в себе эти катушечки и ничего не путал, несмотря на небольшие размеры; устройство было способно воспроизводить не только голос, но и картинки (с подсоединением соответствующего аппарата). Прибор мог помещаться в кармане, но даже такие размеры не годились для его использования в этом путешествии!