Шарап – в десятке километров от Ордынска, но все-таки это уже не Ордынск. Для мегаполиса такое расстояние ничтожно, для следователя Бабушкина, в глазах которого Мартынов безошибочно прочел опасность, – потеря во времени и пространстве. Пристань – тоже безошибочно избранный вариант. Куда вряд ли занесет ментов, кроме как с проверкой лицензии.
Спустя пять дней после расставания с Викой на пристани появился мальчишка лет двенадцати со всеми признаками Вождя Краснокожих. Через два часа после его пребывания на базе Мартынов уже держал малого за руки, которые были заняты парой украденных из сарая весел.
– Красть нехорошо, – констатировал Мартынов.
– А я не крал, – спокойно, видимо, не в первый раз, ответил бродяжка. – Я взял поплавать.
– Все мы так говорим, когда берут с поличным, – мудро заметил американец, разглядывая драные джинсы и разлезшиеся по швам кроссовки задержанного. – Но нам почему-то всякий раз не верят. Ты откуда будешь?
– Из Астрахани.
– Так это ж на Волге, мальчик, – напомнил Мартенсон.
– Я сирота.
– Тогда вопрос де-юре снят. Теперь де-факто: куда весла попер?
– Я не знаю, – отвечал проныра, – факто это или не факто, да только я их рыбакам хотел сдать рублей за сто.
– Эти весла, – разозлился Мартынов, – стоят сто пятьдесят долларов и подходят только к уключинам «See Gan». Снимай штаны, пороть буду…
– А тебя тоже за это пороли? – многозначительно посматривая на выглядывающую из-за воротника рубашки татуировку, спросил пацан и стал возиться с «молнией» на брюках. – Сдай уж тогда ментам, как положено… – Улегшись на киль перевернутой на берегу лодки, он подложил руки под подбородок. – Мне за побеги оттуда все одно сроки не дают.
Мартынов в сердцах бросил весла на песок и полез за сигаретами.
– Работу дам, жилье – воровать не будешь?
– Смотря какую дашь, – понимая, что порка отменяется, пацан натянул штаны и стал чистить нос. – И, потом, если приставать будешь, всю морду разобью.
– Как это? – опешил Мартынов, медля с зажигалкой.
– А вот так, веслом.
– Я не об этом, с мордой все понятно… Что значит – приставать?
– Со мной тут один на Ордынском вокзале тоже добрым хотел быть. Пойдем, говорит, я тебе шоколадку куплю…
– Тьфу ты, дурак, – снова разозлился Мартынов. – Значит, так. Пять долларов в день плюс харчи и крыша над головой. Следить за инвентарем, драить рынду на катере и остальные блестящие части.
– Это юнгой, что ли?
– Это сотрудником пристани с окладом в две зарплаты преподавателя высшей категории! У тебя сколько классов, парень? Или, может, рекомендации мне с прежних мест службы предоставишь?
– Пять, пять классов. Ладно, пойдет. В котором часу нынче обед?
После заключения сепаратного мира состоялся более личный разговор.
– У тебя отец где?
– У меня нет отца, – был ответ.
Мартынов прищурился:
– Ну, ты-то есть. Раз так, значит, и отец должен быть.
– Должен. Но нету.
– А ты тогда откуда взялся, как думаешь?
– Меня аист принес, – подумав, сообщил парень.
– Не поспоришь. Ладно, зайдем с другого края… А кому тебя аист принес?
– Матери, – уже не раздумывая, ответил пацан.
– Отлично, – с удовлетворением примечая в себе педагогический талант, заметил Мартынов. – Где мать?
– Ее аист унес, – огрызнулся мальчишка, не привыкший к подобным допросам.
Хмыкнув, Мартынов пробурчал:
– Мне это навевает кое-какие воспоминания… Ладно, приступай к работе. Вон тряпка, там же найдешь ведро.
Через час Мартынов, терзаемый одним-единственным вопросом, взошел на палубу теплохода, где работал мальчишка.
– А отца-то пытался найти?
– А ты пытался? – бросив швабру, спросил тот.
– А чего мне его искать было? Он все больше по тюрьмам да лагерям – все адреса на конвертах. Встретиться, да, хотел, когда с тебя ростом был. Но не вышло.
– Помер?
– Точно.
– А мать?
– Не помню мать, – вздохнул Мартынов.
– Но кому-то же тебя аист принес?
– Прокурору, – огрызнулся Мартынов и убрался с палубы.
Помощника звали Костей. Ему было одиннадцать. Три последующих дня Мартынова убедили в том, что он приобрел помощника, который выполнял половину его работы. И на утро четвертого дня Эдрю Мартенсон, он же Громов Андрей, он же – Мартынов Андрей, в очередной раз убедился в том, что, как только ты перестаешь заниматься делом, оно неминуемо начинает заниматься тобой.
Едва над рекой поднялось солнце и стала расползаться дымка, на пристани появились двое, при виде которых дважды судимый русский американец мгновенно почувствовал запашок неприятностей.
Казалось бы, ничего странного нет в том, что у дома его появились люди, – для того, собственно, база и существовала, как «крыша», однако этим утром профессиональный взгляд бывшего заключенного, проведшего больше десятка лет в зонах строгого режима, был холоден и неприветлив.
Пять дней назад, таким же ясным утром, появились четверо. Жевали жвачку, плевали на песок, пинали кроссовками гальку, словом, вели себя как последние отморозки. Прибывшим не терпелось узнать, кто строил Мартынову «крышу» и с кем он за это рассчитывается. При этом одетому в глухой свитер хозяину пристани было предложено говорить быстро, «а то они устали от долгой езды». Заодно приказали и стол накрыть с шашлыками.
Костя на пристани к тому моменту еще не появился, и это было хорошо, как считал теперь Мартынов. Давать такие уроки жизни человеку с неокрепшей психикой, пусть даже и повидавшему виды сироте, совершенно непедагогично. Поначалу Мартынов как мог вежливо объяснял, что «крышу» ему строили тут армяне, и перекрывать он ее в ближайшее время не собирается. Жарить шашлык на этой базе привыкли к двенадцати, а плевать на песок, вообще, категорически недопустимо, поскольку «эта территория есть часть пляжа». В общем, тратил драгоценное время на то, на что в крупных городах России и Америки авторитетные люди не тратят.
Когда вымогателям областного масштаба стало ясно, что над ними издеваются, они решили убедить начинающего бизнесмена фактически. Один из гостей сходил к «девятке», играющей роль транспорта «бригады», и вынул из багажника бутылку с современным «коктейлем Молотова».
– А вот это, ребята, уже полная глупость, – сказал Мартынов. – Здесь солнце, песок, дерево. Все вспыхивает, как спичка.
Он напрасно это говорил, у братвы, видимо, был такой опыт работы, что они эту тему просчитали задолго до Мартынова.