– А что здесь такого?
– С какой целью сошлись?
– С целью убить и присвоить ее квартиру… Ты это хочешь услышать, капитан?
– А давайте обойдемся без грубостей, майор, – скривился Гречихин. – Я понимаю, нервы, но ведь я же не просто так спрашиваю… Вот у тебя шрам на голове имеется…
Пуля лишь чиркнула по голове, но кусок черепной кости все-таки выклюнула. До титановой пластины дело не дошло, рана затянулась и так, тем не менее шрам уродливый, на жирного паука с короткими лапами похож. Однако рубец волосами порос, в глаза он не бросается. Однако у капитана особый взгляд, ментовской.
Гречихин потянулся к голове Глеба, коснулся пальцами его волос, раздвигая их:
– Свежий шрам. Чечня?
– Она самая.
– Пулевое ранение, осколочное?
– Пулевое.
– Это серьезно… Может, не было никакого похищения?
Глеб внимательно посмотрел на оперативника, усмехнулся и с сарказмом сказал:
– Не было ничего, капитан. Померещилось мне все. У меня же контузия, галлюцинации.
Он уже понял, что никто Ольгу искать не станет. Дорощенко роль дурного мента играет, этот хорошим, добрым прикидывается, но желания работать нет ни у того, ни у другого.
– А вдруг? – Капитан с ироничным видом сощурился, давая понять, что раскусил его игру.
– Считай, что ничего не было, капитан.
– «Считать» или «не было»?
– Да не бойся ты, заявления не напишу.
– А чего ты так быстро сдаешься?
– Капитан, меня в чем-нибудь обвиняют?
– Нет, – в раздумье вытянув губы, вяло пожал плечами Гречихин.
– Тогда я пойду, – Глеб поднялся со стула, но капитан махнул рукой, осаживая его.
– Да погоди ты! Может, я тебе верю, – он легонько постучал себя пальцем по правой половине головы. – Тут верю, тут не верю…
– А не надо в ромашку играть, верю-не верю, надо соседей опросить, может, кто-то что-то слышал или даже видел. Кто-нибудь из ваших этим занимался? Нет. А я женщину нашел, соседку, она и слышала, и видела. Слышала, как Ольга на помощь звала, потом из окна наблюдала, как ее в машину заталкивают.
– Ну да, ну да, – всматриваясь в Глеба, закивал Гречихин.
Он мог бы спросить, какой марки была машина, что за люди усаживают в нее Ольгу. Нет, это ему неинтересно. Впрочем, Глеб и не знал ответы на эти вопросы. Соседка смогла запомнить только то, что автомобиль был легковой, черного цвета, вроде бы иностранного производства, а людей в лицо она не запомнила. Крепкие парни – бритые головы на мощных шеях, широкие плечи. В темных костюмах они были.
– Соседка видела? – не без сарказма спросил капитан.
– Соседка.
– А как соседку зовут?
– Зинаида Валерьевна.
– А лет ей сколько?
– Не спрашивал, но что-то около пятидесяти.
– Когда вы с ней познакомились?
– Сегодня.
Глеб, рассердившись, стиснул зубы. Он понял, куда клонит капитан, поэтому решил больше не отвечать на его, мягко говоря, неумные вопросы.
– А невесте вашей сколько было лет?
– Паспорт у нее дома остался.
– И все-таки?
– Меня в чем-то подозревают? – тяжело глянул на капитана Глеб.
– Нет.
– Значит, я не обязан отвечать на ваши вопросы.
– Ну, в общем, нет… Просто интересно, было похищение или нет, – всматриваясь в Дробова, сказал капитан.
– Я же сказал, что ничего не было.
– А если было?
– Хорошо, я сейчас напишу заявление, но вам тогда придется его зарегистрировать… Писать заявление?
Гречихин пожал плечами. Дескать, он и не прочь принять заявление, но все-таки будет лучше, если майор его не подаст.
– Я вам все рассказал, что знаю. Все, мне больше нечего сказать…
Глеб поднялся, но капитан остановил его в дверях.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он.
– Ничего. Ведь похищения не было. Показалось мне, померещилось. Может, Ольга уже и дома.
– А как же ваша соседка?
– И соседка моя дома, – усмехнулся Глеб.
– Это понятно… Ваша соседка что-то видела.
– Да нет, ей тоже померещилось…
– Тяжелый случай.
– Вот и я думаю, что мне к лечащему врачу обратиться надо…
– Да нет, не к врачу пойдешь. Ты свою Ольгу искать будешь. Я же вижу, майор, что ты на это настроен… Давно ты ее знаешь?
– С тех пор как из комы вышел. Она меня с того света вытащила…
– Я так понял, она врач, работает в госпитале…
– Правильно понял, капитан.
– Что там за машина была, куда ее затолкали?
– Черная иномарка. Какой марки, я не знаю. Там крепкие ребята были, бритоголовые, в костюмах…
– Это соседка так сказала? – в раздумье спросил Гречихин.
– Соседка.
– Лица она, конечно, не разглядела.
– Почему «конечно»?
– А потому что эти лица могут сделать так, что ее саму никто никогда не сможет разглядеть. Закопают, и земля ей пухом… Раньше у нас бандиты зверствовали. Сейчас бандитов поменьше стало, зато всяких там служб безопасности развелось, охранных фирм. В общем-то, те же бандиты, но под вывеской бизнесменов. Хотя есть бизнесмены, которые бандитами никогда не были, сами от них терпели, зато сейчас крылья расправили, зла от них столько… Ну да ладно, все это слова… Ольга твоя замужем?
– Как она может быть замужем, если мы собирались пожениться? Но раньше была.
– Про ее бывшего мужа знаешь?
– Знаю.
– Чем он занимается?
– Ремонтом квартир. Бригада у него своя, квартиры они отделывают.
– Не велика птица…
– Мужчина у нее до меня был. Он адвокат…
– Адвокат? А по каким делам, по гражданским или уголовным?
– Не знаю. Валентином его зовут. Высокий такой, накачанный. Интеллигентной внешности, с атлетической фигурой, одевается стильно…
– Высокий… С атлетической фигурой… – себе под нос проговорил Гречихин. – Валентин… А фамилию не знаешь?
– Нет.
– Да ты присядь, майор, чего стоишь, как неприкаянный?.. Посиди немного, а я сейчас, – сказал капитан, выходя из кабинета.
«Сейчас» растянулось минут на двадцать. Гречихин вернулся в кабинет, сел и выложил на стол фотографию мужчины. Глеб помнил Валентина самодовольным напыщенным болваном, которого ничуть не смущали синяк под глазом и разбитая губа. На снимке же он видел перед собой растерянного, испуганного, придавленного жизнью мужчину. И снимал его, похоже, милицейский фотограф.