– Это я понял. Айда домой. – Приходько по-свойски мотнул головой. – Выпьем, закусим, погутарим. Ты ж ко мне не просто так заявился?
– Не просто, – подтвердил Белов.
– Вот и я так думаю. Тебя как звать?
– Олег.
– Жалко, что не Андрей. Я Остап. Были бы как те сыны Тараса Бульбы. Слыхал про такого?
– В школе проходили.
Они снова обменялись улыбками, словно добрые товарищи, встретившиеся после долгой разлуки.
– Ну, пошли, – скомандовал Приходько.
Он начал было подниматься по тропе, пролегающей вдоль крутого откоса, когда какая-то мысль заставила его остановиться:
– Знаешь что, давай-ка лучше ты первый. Хлопец ты вроде неплохой, но кто тебя знает. Может, ты из этих, из меньшинств сексуальных.
– Из большинств, – сказал Белов. – Но пойду все же впереди. Неохота всю дорогу твоей тыльной частью любоваться.
Они расхохотались и, продолжая посмеиваться, проворно вскарабкались на вершину обрыва, откуда Белов сиганул в озеро к крокодилам, спасаясь от преследующего его Приходько.
Казалось, это было давным-давно.
* * *
Ром был превосходный, в меру сладкий, душистый, обжигающий. Мужчины расположились на веранде, включив большой фонарь во дворе в качестве отвлекающего фактора для ночных насекомых. За исключением этого островка света, все было погружено в темноту. Из джунглей струились пряные запахи гниющих листьев и цветущих бугенвиллей. Прислушавшись, можно было различить ритмичные постукивания тамтамов, разноголосицу собачьего лая.
– Шаманят? – спросил Белов, качнув головой в сторону отдаленного шума.
– Гуляют, – объяснил Приходько, разливая ром. – Жизнь у них, у туземцев, веселая. Как стемнеет, пляшут. А потом дрыхнут до вечера.
Это была его самая длинная тирада за последние полчаса. Узнав, что натворили братья Беридзе в детском лагере у Черного моря, он сделался угрюм и малоразговорчив. На лбу его пролегла глубокая косая морщина, которую Белов прежде не замечал. Свою сожительницу Джезлу, попытавшуюся кокетничать с гостем, Приходько выпроводил с веранды, придав ей ускорение размашистым шлепком по заду. На смену ей явилась другая негритянка, назвавшаяся Мали и показавшаяся Белову очень симпатичной, но ее ожидала та же участь. С тех пор никто не нарушал покоя мужчин, разделенных столом с нехитрой снедью и возвышающейся в центре бутылкой рома.
– Какого беса они в Уганде делают, грузины эти? – пробормотал Приходько, раскурив сигару. – Медом им тут намазано?
– Наверное, – сказал Белов, – посчитали, что здесь легче затеряться. А потом тут есть генерал Тананзе, помогающий беглым преступникам. – Он прополоскал рот ромом и проглотил. – Боюсь, эти живодеры уже далеко отсюда.
– Не думаю, – молвил Приходько.
– Почему?
– Поверь моему опыту, Олежек. Получить деньги за грязную работу не так-то просто. Террорист ведь не пойдет в полицию, не заявит, что заказчик задерживает ему выплату.
– Ты откуда знаешь? – полюбопытствовал Белов.
– Не твое собачье дело, – беззлобно отшил его Приходько. – Речь о другом. Ты мотай на ус, дядя Остап знает, что говорит. – Он вытянул губы трубочкой, пуская дым к звездам, крупным, как алмазы из копей царя Соломона. – Эти Беридзе не получат паспорта и не вылетят из Уганды, пока не заплатят Тананзе, что пообещали, а пообещали небось немало.
– Так, – кивнул Белов, обдумывая услышанное.
– Значит, принимают их хорошо, но содержат под домашним арестом. Если срок истечет или терпение генерала лопнет раньше, чем поступят деньги, то грузинов живьем закопают в землю, или в термитник сунут, или слопают.
– Интересная мысль, – изрек Белов, наполняя бокалы.
– А я весь такой, – сказал Приходько, – интересный.
– И что бы ты предпринял на моем месте?
– На твоем месте, Олег, я бы обратился к своему новому знакомому Остапу…
Приходько ткнул себя пальцем в грудь.
– И что? – поторопил его Белов.
– А то, что можно отправиться к этому Тананзе вдвоем, прищемить ему яйца и покалякать с ним по-мужски.
– А потом?
– А потом смоемся на пару. Надоела мне эта Уганда хуже горькой редьки. Десять лимонов, и я готов послужить России.
– Десять миллионов чего? – пожелал уточнить Белов.
– Баксов, – безмятежно ответил Приходько.
– Это нереально.
– А мне кажется, очень даже реально. Вы ведь хотите наказать грузинов?
– Тема закрыта, – сказал Белов и внезапно пожалел, что не уехал сразу, а остался на ночь, поддавшись уговорам гостеприимного запорожца.
Даже если бы государство расщедрилось на столь крупную сумму, то согласование ее потребовало бы не один месяц. А Приходько не походил на доверчивого простака, который согласится работать без стопроцентной предоплаты. Вот вам и братья-славяне. Дружба – дружбой, а табачок врозь.
– Слышь, Остап, – окликнул Белов, разглядывая ром в захватанном пальцами стакане, – ты в Запорожье на окраине жил?
– Почему на окраине? – удивился Приходько.
– Ну, как в той поговорке.
– В какой поговорке?
Лоб Приходько перечеркивала уже не одна линия, а целые три, его глаза подозрительно прищурились. Благоразумнее было промолчать. Однако Олег Белов не отличался особым благоразумием.
– А про хату, которая с краю, – закончил он. – Слыхал?
– Слыхал, – подтвердил Приходько, медленно поднимаясь с плетеного кресла. – Это моя хата с краю, что ли?
– А чья же еще? – спросил Белов, тоже приготовившись встать.
* * *
Неизвестно, чем завершилась бы эта сцена, если бы не появление Джезлы и Мали. Не обращая внимания на мужчин, они ринулись к фонарю, где принялись размахивать руками, подпрыгивать, приседать и выделывать такие коленца, что, позабыв о назревающем конфликте с Приходько, Белов не мог оторвать от них глаз.
Стянув через голову свой наряд бусути, Мали проворно расстелила его в круге света на траве и продолжила свой дикий танец. Ее почти обнаженное тело блестело, словно смазанное маслом. Рядом приплясывала Джезла, груди которой тяжело колыхались под легкой маечкой.
– Что с ними? – изумленно спросил Белов. – Они дождь вызывают, что ли?
– На свет гляди, – проворчал Приходько, падая в свое кресло.
Белов присмотрелся и увидел в ночном воздухе тучи насекомых, похожих издали на стрекоз. То, что он принял за ритуальный танец, было охотой на насекомых. Молодые женщины хватали их и совали в бусути, как в некий яркий мешок.
Белов недоуменно моргал глазами:
– Зачем им стрекозы?