Белов велел всем троим забираться в кабину, мол, в тесноте, да не в обиде. Теперь он тоже держал генерала на мушке. А семь или восемь неприятельских стволов были нацелены на всех них.
Когда подсаживали Тананзе, он ушиб о борт раненую руку и взвыл от боли. Сердце Белова чуть не выпрыгнуло из груди. Его спутники тоже обмерли. Затем напряжение спало. Тананзе с трудом забрался в кабину и тяжело плюхнулся рядом с Беловым. Третье место занял Приходько. Джезле пришлось примоститься у ног мужчин на полу. Ей это определенно не понравилось. Наверное, поза напоминала о тех столетиях, на протяжении которых ее чернокожие братья и сестры вели рабское существование.
– Ну, с богом, – пробормотал Белов.
Включив первую скорость, он нажал на акселератор. Тяжелый грузовик рванулся вперед, задев чей-то джип, мешающий проезду. Затем он вылетел в чистое африканское поле и запылил по рыжеватой дороге. Никто его не преследовал.
– Прокатило, бля! – восхитился Приходько. – А я думал, так только в кино бывает.
* * *
Обрадовался он раньше времени. Километров через пятнадцать на дороге показался полицейский кордон, образованный двумя автомобилями и шестеркой полицаев, вооруженных не только пистолетами, но и карабинами. Их явно вызвали по телефону из резиденции Тананзе. Что хуже всего, они не были такими сговорчивыми, как охранники, и демонстрировали готовность открыть огонь.
– Твоих людей работа! – прорычал Приходько, тыча пистолетом в висок Тананзе.
– Что происходит? – подала голос Джезла, скрючившаяся на полу кабины.
Никто ей не ответил.
Белов сбросил скорость, дожидаясь, пока его обгонит пассажирский автобус. Некоторое время он двигался следом, а когда автобус начал притормаживать, резко обошел его и нажал на газ.
– Не делай глупостей! – завопил Тананзе, видя, как в кабину направляются винтовочные стволы.
Затрещали выстрелы. Белов направил грузовик на полицейские машины, стоящие одна за другой на краю дороги. Раздался скрежет сминаемого металла, грузовик пару раз подбросило, а когда он выскочил на асфальт, покореженные автомобили валялись на обочине, уже ни на что не годные.
Правда, стрельба все еще продолжалась. Невидимые стальные клювы долбили корпус грузовика, зеркало заднего вида разлетелось на сотни осколков, но пули не задели ни бензобак, ни колеса.
– Проскочили, – крикнул Белов, когда отпала необходимость крутить баранку из стороны в сторону, чтобы не давать полицаям возможность хорошенько прицелиться.
– Кто как, – откликнулся Приходько.
Повернув голову, Белов увидел остекленевшие глаза Тананзе и кровь, струящуюся из его горла.
– Готов, – констатировал Белов.
– Повезло, – пожал плечами Приходько. – Не придется ломать голову, как избавиться от этого хряка. А больше всех повезло Джезле. – Он наклонился к подружке: – Сейчас переберешься на сиденье, крошка. Только смотри, кровью не испачкайся.
– Кровь, кровь, кровь, – простонала Джезла. – Сколько можно! Я устала, устала!
«Я тоже», – признался себе Белов, закладывая верещащий, выворачивающий наизнанку поворот на проселочную дорогу.
Через пять минут в кабине стало на одного человека меньше, и дышать стало свободнее. Время от времени Белов высовывался из кабины и смотрел вверх, выискивая там полицейские вертолеты, но небо оставалось чистым и безмятежным.
– Сдается мне, – сказал Белов, – мы вывели из строя все вооруженные силы Уганды.
– Во всяком случае, всю полицию Кампалы, это точно, – подхватил Приходько.
Они посмеялись, но недолго и невесело. Пришло время расставаться. Оба понимали это, но каждый ожидал решения другого. В конце концов инициативу взяла на себя Джезла.
– Ну, хватит, – сказала она. – Предлагаю бросить эту железяку, уж очень она приметная. А потом разделимся и будем уходить пешком.
– Впервые в жизни я зашел так далеко, – признался Приходько, отводя взгляд. – Мы тут такой муравейник разворошили!.. Надо уходить, Олежа. Забудь про чертовых грузинов и сваливай.
В принципе Белов и не собирался тащить прапорщика дальше, но не ожидал, что его выход из игры будет столь поспешным и прямолинейным.
Остановив машину под кронами деревьев у подножья холма, Белов повернул голову к Приходько.
– А как же дети? – спросил он.
– Так ведь не наши же, – буркнул прапорщик.
– Это так, – сказал Белов и протянул руку. – Ну, что, будем прощаться? Спасибо, что помог, Остап. Без тебя я бы не справился.
– Та нэма за що, – откликнулся Приходько на так называемой певучей «української мови». И с облегчением улыбнулся.
Джезла на прощание буркнула что-то невнятное и поспешила выбраться из кабины, баюкая заветный рюкзачок. Ей ужасно не хотелось делиться сокровищами с посторонним человеком, вот она и торопила события. Но не это неприятно удивило Белова, а поведение Приходько, который покинул грузовик с такой же поспешностью. ОН НЕ ПРЕДЛОЖИЛ НАПАРНИКУ ЕГО ЗАКОННУЮ ДОЛЮ! Белов, заранее решивший отказаться, почувствовал болезненный укол в сердце. Он-то считал Приходько своим другом! С одной стороны, тот взялся помогать ему совершенно бескорыстно. С другой стороны, дорвавшись до драгоценностей, решил ими не делиться.
Странный все-таки этот народ, украинцы, подумал Белов. Славяне, может, и братья, но все же двоюродные.
Он смотрел из кабины на стоящего внизу Приходько и понимал, что они расстаются навсегда. Джезла его не волновала. Она всегда оставалась для него чужой.
Белов отсчитал пятьдесят тысяч шиллингов, свернул их трубочкой и приготовился бросить украинцу.
– Держи, – сказал он.
– Что это? – спросил Приходько.
– Я нанял тебя за сто штук, забыл? А заплатил только половину.
– Прощаю, – быстро сказал Приходько, схватил Джезлу за руку и потащил ее за собой. – Все, бывай, Олег! – Он помахал издали, а потом поднес ладонь к губам и сложил рупором: – На полу мой пистоль с полным магазином и парочка гранат, может, пригодятся.
Белов улыбнулся и пожал плечами, мол, зачем они мне?
– И правильно, – прокричал Приходько. – Забей болт на задание. Сваливай отсюда. Лучше всего через границу с Руандой, там проще всего.
Продолжая улыбаться одной половиной рта, Белов покивал.
Приходько пошел дальше, больше не оборачиваясь.
– Значит, через границу с Руандой советуешь? – задумчиво пробормотал Белов.
Автовокзал был совмещен с базаром и воскрешал в памяти одну сплошную барахолку, образовавшуюся на месте СССР. Белов, обработавший лицо и руки автобронзатором, почти не отличался от аборигенов, месивших ногами грязь, оставшуюся после очередного ливня. Очень смуглый, в темных очках и яркой рубахе местного производства, он не привлекал к себе внимания.