– Я все сказал, Купон, – покачал головой Исмаил и непроизвольно отступил назад к шкафу. – Больше мне сказать нечего.
– Зато я не все сказал, – недобро усмехнулся Купон и, даже не поворачиваясь, жестко распорядился: – Взять его!
К Исмаилу подлетели два крепких братка, подхватили его под белы руки, но мулла уперся изо всех сил и оттаскивать себя от шкафа не давал. И только отец Василий догадывался, почему. Все это время Исмаил отчаянно тряс за спиной кулаком, прозрачно намекая священнику, что ему потом «светит», если он так и будет отсиживаться в шкафу.
– Все правильно! – возбужденно заходил по комнате Купон, пока его бойцы оттаскивали от шкафа Исмаила. – Мечеть – самое обалденное прикрытие! Менты туда не сунутся! А чехи да азеры – спокойно ходят! Скоро вы там?! Вы что, вдвоем с этим лягушонком справиться не можете?!
– Я не работаю с Кузьменко! – пропыхтел мулла, отчаянно цепляясь руками за дверку шкафа. – Я вообще ни с кем не работаю!
Дверка скрипела, трещала и норовила оторваться и раскрыть место пребывания еще одного участника событий. Отец Василий тихо придвинул к себе старое, пахнущее нафталином пальто и спрятался за ним. Чем больше Купон скажет, тем понятнее будет вся логика этих закулисных событий.
– Что вы там возитесь?! – рассвирепел Купон. – А ну, отойди! Я его сам…
Он подскочил к мулле, навалился всем телом, но гибкий и сильный, словно дикая кошка, Исмаил вывернулся, и Купон с грохотом повалился на пол и совсем озверел.
– Да я тебя… – начал он и схватил муллу за горло.
– Миша… – прохрипел Исмаил. – Сука…
Отец Василий вздохнул, отодвинул пальто в сторону и шагнул вперед.
– Что?.. И ты здесь? – вытаращил глаза Купон и даже на секунду отпустил Исмаила. – Вы чего, попы, сговорились?! – Он вдруг булькнул. – Или вы это… вдвоем к ней ходите?
Отец Василий окинул внимательным взглядом комнату, пересчитал бандитов и врезал Купону с левой. Мужик хрустнул зубами и отлетел по коридору почти до двери.
В комнате повисла мертвая тишина. Никто не кричал, не бегал по комнате и не пытался никому ничего доказать.
– Как ты, Лен? – спросил отец Василий.
– Вроде ничего, – хлюпнула носом Леночка. – Только блузку, сволочи, порвали! – барышня заправила свой роскошный бюст в оставшиеся от блузки лохмотья.
– Тогда собирайся, здесь теперь оставаться не стоит.
Купоновские бойцы проморгались и наконец-то вышли из ступора.
– А ну тормози! Как это «собирайся»?! Команды собираться не поступало!
– Здесь я командую, – тихо и многозначительно пояснил внезапно вышедший вперед из-за дверцы шкафа Исмаил. – И если мой друг сказал – собирайся, то, значит, надо собираться. А скажет, пора баиньки, значит, пора баиньки.
– Че-го? – не могли поверить в такое хамство бандиты. – Это ты кому говоришь, чурка нерусская?!
Исмаил легко провернулся вокруг себя и, словно исполняя сложное балетное па, аккуратно въехал пяткой в подбородок ближайшему купоновцу. Тот стукнулся головой о стену и плюхнулся на покрытую кружевами и рюшечками кровать Леночкиной мамы.
– Теперь понятно, кто в доме хозяин? – наклонил голову Исмаил, и отец Василий осуждающе вздохнул. Форсу у бывшего десантника было куда больше, чем надо, – пацан пацаном!
Оставшийся на ногах последний бандит затравленно отступил к стене.
– Не подходи! – угрожающе просипел он. – Урою!
– Пошел вон, – кивнул в сторону двери отец Василий и повернулся к Леночке. – Собирайся, здесь нам оставаться не стоит. Ты сама-то до военного городка доберешься?
* * *
Конечно, про военный городок отец Василий сказал для отводу глаз – они оба прекрасно понимали, что Леночку теперь надо прятать, и прятать надежно. Ни одно обычное место теперь для этого не подходило. А то и впрямь перешлют девчонку Брыкалову по частям… С этих козлов станется.
Отец Василий вытащил оба обездвиженных тела во двор, Исмаил, перемежая пинки с подзатыльниками, выгнал из квартиры вжавшегося в угол последнего бандита, и Леночка трясущимися руками закрыла дверь на ключ.
– Я не хочу в военный городок, – едва они отошли от дома подальше, дрожащим голосом сказала девушка. – Я не для того отпуск брала, чтобы там торчать.
– Успокойся. Туда тебе сейчас и нельзя, – сказал Исмаил и повернулся к попу. – Где ее прятать будем, Мишаня?
– Давай к Бугрову, – после секундного размышления предложил отец Василий. – Виктор Сергеевич мужик надежный.
– К этому фашисту? – перекосило муллу. – Да я ее в татарской слободе так спрячу, никто не найдет!
– В слободу нельзя, – цокнул языком священник. – Там наверняка уже наблюдатели Макса тебя пасут. Да и меня тоже.
Исмаил шумно вздохнул. Это была чистая правда. Они умудрились перейти дорогу обеим враждующим группировкам – и брыкаловской в лице Макса, и сомовской в лице Купона.
– Не хочу я к Бугрову, – угрюмо произнес мулла. – Не верю я таким людям. Помяни мое слово, Мишаня, они только снаружи надежные, а копни…
– У нас нет выбора, Исмаил. И потом, не такой уж Виктор Сергеевич и страшный, как ты думаешь. Ну, с приветом немного… а кто в наше время без привета?
– Я, – важно произнес мулла. – Я без привета.
Отец Василий многозначительно кашлянул.
* * *
Фамилию Бугрова священник назвал прежде всего потому, что к дому Виктора Сергеевича можно было относительно легко пробраться. Кроме того, отставной капитан однозначно не был связан с бандитами. С Брыкаловым да, какие-то отношения были – священник прекрасно помнил, как легко договорился товарищ подполковник с бугровскими пикетчиками. Но и то: Макса, например, Бугров не знал. Этого было достаточно.
Самое паршивое, отец Василий понятия не имел, что станет делать дальше. «Ну, спрячем мы Леночку у Бугрова. Ладно, – думал он. – Ну, сами пересидим у него дня три. Как бы Исмаил ни выделывался, а все одно где-то залечь надо, и он это понимает. А потом? Что – потом?»
Он вспомнил старую историю про бандеровца, отсидевшего то ли в подвале, то ли на чердаке что-то около тридцати лет и совершенно одичавшего от такой жизни. Отца Василия подобная судьба не устраивала.
Но и выбора особенного не было. Что ни говори, что ни придумывай себе в утешение, но то, что он после той самой губернаторской охоты остался жив, иначе, чем чудом, и назвать было нельзя. Да и его удачное пока бегство от Макса и Купона явно несло на себе отпечаток божественного вмешательства. Но захочет ли бог в третий раз повторить подобное чудо? Не переполнилась ли чаша его терпения? Отец Василий не знал.
Ему уже до чертиков обрыдло быть заложником чужих разборок. Но опять-таки и здесь он не управлял своей судьбой. Возможно, потому, что там, наверху – на самом верху, – на его счет были собственные планы.