* * *
Мы получили каски, обувь, новенькую рабочую форму и успели во все это обрядиться. Теперь мы были такими же ярко-оранжевыми, как и все здешние работяги. Комендант посоветовал надеть комбинезоны без утепленных курток, назвав температуру в медблоке терпимой.
И вот мы снова в просторной кабине отнюдь не парадного лифта. Осип Архипович нажимает на кнопку четвертого уровня, и через несколько секунд мы на месте.
Дверцы разъезжаются и… вместо привычного вида больничных апартаментов перед нами почти такой же уровень, как и жилой, – крашеные стены, бетонный потолок, цементный пол с брошенным поверх дырявым линолеумом. Разве что освещение здесь получше, а вместо жуткой вони пахнет медикаментами и хлоркой. На аншлаге в холле написано: «Уровень № 4. Медблок».
– В такой же отвратительной больнице я проходил практику, – шепчет Чубаров. –
Было это в прошлом веке в одной из деревень Смоленской области.
– А ты хотел увидеть филиал Склифа? – цежу в ответ. – Странно, что они вообще оказывают помощь больным на шахте, а не сплавляют их на Большую землю…
По своему строению медицинский блок полностью повторял конфигурацию жилого уровня: тот же бесконечный коридор, те же холлы, те же комнатушки, используемые под палаты, ординаторские и врачебные кабинеты. Охранников здесь меньше, зато попадается народец в светло-зеленых врачебных костюмчиках.
Протопав десяток метров по коридору, комендант останавливается возле узкой двери.
– Подсобка для хранения инструментов и моющих средств. Возьмите щетки, швабры, тряпки, пару ведер и ветошь.
Хранилище пыльное, полутемное, с редким освещением. Отыскав нужные вещи, возвращаемся в коридор.
– За мной, – идет комендант вразвалочку по коридору. Метров через сорок он снова тормозит и озвучивает задачу: – Сегодня нужно прибраться в морге.
«Ого! Тут даже морг имеется?!»
– Да-да, вы не ослышались, в нашей больничке имеется даже морг, – повторяет Осип Архипович, словно уловив мое удивление. Он щелкает выключателем, установленным сбоку от двери, и грозно предупреждает: – К вечеру он должен сиять чистотой! Вам ясно?
Ошеломленные работяги, приехавшие совершать трудовые подвиги в забое, нерешительно топчутся у порога. Для меня и бывшего врача Чубарова задача ясна.
Толкнув дверь, мы первыми перешагиваем порог…
* * *
Заполучив на прежней службе несколько серьезных травм, переломов и пулевых ранений, я повидал всякого. Но оказавшись в местном морге, опешил.
То, что он не отапливался, меня не удивило – это было нормально. Не удивил и сладковатый запах из смеси формалина и разлагавшейся плоти. Но то, как тут обращались с покойниками, и состояние некоторых из них на несколько минут парализовало волю.
Морг представляет собой большую залу, освещенную четырьмя электрическими лампами. Низкий потолок нависает над рядами трехъярусных металлических стеллажей, устроенных вдоль левой стены. На каждом ярусе, плотно прижавшись друг к другу, лежат трупы.
Только единицы имеют привычный вид умерших естественной смертью. Большинство же из них лишены конечностей или голов, некоторые разорваны на части.
Но самая страшная картина предстает перед нами в дальнем правом углу залы. Там трупы лежат сваленными в кучу, высотой почти под потолок. Точнее, не трупы, а изуродованные части тел, вперемешку с внутренностями.
– Господи, – стонет позади меня Чубаров. – Такого кошмара я не видел даже под Смоленском.
Признаться, и я такое вижу впервые.
Из оцепенения выводит окрик коменданта:
– Ну, чего рты раззявили?! «Нулевых» не видали?..
– Кого? – робко переспрашивает бывший врач.
– Шахтеры, погибшие в авариях, – подсказывает Серега. – Типа «двухсотых» в армии.
Деваться некуда. Работяги по очереди проходят внутрь морга, освобождая дорогу коменданту. Тот решительно перешагивает порог.
– Подмести пол, отмыть от крови стены, отскоблить от ржавчины стеллажи. А это, – кивает он на кровавое месиво, – запаковать в мешки и поднять на поверхность. Ясно?!
Никто из моих коллег не может выдавить ни звука.
Приходится отвечать мне.
– Где взять мешки? – спрашиваю так, словно до устройства на шахту только и делал, что копался в человеческих останках.
– Сначала займитесь уборкой! Мешки я принесу позже…
* * *
– Негодяи… Разве так можно?.. Хоть бы фартуки выдали и перчатки, – ворчит Чубаров, копаясь в куче.
Я стою рядом, держа раскрытый мешок и отворачиваясь, стараясь не набирать в легкие исходящий от останков воздух. Благо умею задерживать дыхание на четыре минуты…
Степаныч со своими парнями наотрез отказался паковать останки в мешки. Поначалу мне не понравилось их решение, отдающее дискриминацией, но когда молодой Антоха рухнул в обморок поверх трупов, я сжалился над неокрепшей психикой и позволил им скоблить стены и стеллажи.
– Чего молчишь, доктор? – спрашиваю у напарника по «приятной» работе.
– А о чем говорить? – пихает он что-то в пакет.
– Что думаешь об этом: о конечностях, о кишках и прочем.
– Не знаю, – шмыгает он носом.
– Ты же бывший врач, Андрей Викторович. Напряги мозги и выдай версию: как и отчего умерли эти люди.
– Тут и без врачебной практики понятно, что смерть наступила в результате насильственных действий.
– Успокоил, – оглядываюсь на работяг. Но те занимались своей работой и не слышали нашего разговора.
Чубаров поспешил сгладить впечатление от мрачного вывода:
– Или же могли иметь место несчастные случаи.
– Час от часу не легче. По-твоему, выходит, что мужики на здешней шахте работают в гигантской мясорубке. И каждую смену кто-то из них превращается в фарш.
– Не знаю, – повторяет Чубаров. – Странно все это. И… очень страшно.
Подхватив тяжелый мешок, я перемещаю его ближе к выходу. Вернувшись, беру из стопки следующий и подставляю для очередной порции человеческих останков.
– Работай веселее, – советую скисшему интеллигенту. – Быстрее упакуем – быстрее отсюда смотаемся…
* * *
Распихать огромную кучу внутренностей по мешкам из плотного полиэтилена было лишь частью поставленной перед нами задачи. Когда мы покончили с ней, комендант приказал перетащить мешки к лифту. Мешков набралось около сотни – их перемещение грозило затянуться до утра. К счастью, коллеги завершили скоблить стены со стеллажами, замели остатки крови в углу и присоединились к нам…
К вечеру мы закончили грязную и чрезвычайно неприятную работу. Долгий утомительный перелет, затянувшееся на несколько часов отвратительное и непривычное занятие в морге; перетаскивание мешков по длинному коридору… Все это дает о себе знать – мы чертовски устали и хотим есть.