— Кого я убивал? — удивленно спросил я.
— Людей… А я тебе сейчас даже скажу, кого ты убил, — Кольчугин опустил голову, смачно плюнул на пальцы правой руки, которыми тут же перелистнул страницу своей тетрадки, — Вот, гражданин Струков Федор Борисович. Гражданин Василевич Сергей Родионович. Гражданин Данилов Павел Ильич. Гражданин Киселев Степан Георгиевич…
— А кто это такие?
Кольчугин неторопливо закрыл тетрадь, крякнул в кулак и вдруг резко глянул на меня, хлопнув ладонью по столу:
— Только вот комедию здесь ломать не надо! Нам все известно! Все! И как ты со своим подельником убивал, и где трупы закапывал!
— О чем это вы, не понимаю?
Я глянул на закрытую тетрадку. Из нее не только уши Жмыхова росли, но и его голова по самую шею высовывалась. И эта голова с дьявольскими рогами, свиным пятаком вместо носа и козлиной бородкой язвительно скалилась, злорадно глядя на меня.
Неважно я себя чувствовал. Слишком уж паршивые условия содержания в местных милицейских застенках. Здание старое, с глубоким сырым подвалом, в котором находились маленькие камеры с выложенными из крупного камня стенами.
Вентиляция отвратительная, канализации отродясь не было — духота, сырость, вонь, грибок на стенах, плесень везде, даже в воздухе. Мокрицы, комары — всего этого с избытком. Иван находился где-то неподалеку, но связаться с ним не было никакой возможности.
Нас доставили сюда еще позапрошлой ночью и только сегодня утром впервые выдернули на допрос.
— Не понимает он!.. — ехидно хмыкнул дознаватель. — Мы понимаем, а он не понимает!.. Мы могилу нашли! Трупы там! Четыре трупа!
Видно, догадывался Жмыхов, что произошло с его бойцами, потому и решил взять меня на пушку — через своего брата и подконтрольных ему людей.
— У вас и протокол осмотра есть? — с мрачной усмешкой спросил я.
— А как же!
— Покажите!
— Следователь покажет! Решение о возбуждении уголовного дела я вынес, вам будет предъявлено обвинение…
— Кто бы сомневался, — угрюмо буркнул я.
— Ане надо сомневаться! Надо писать чистосердечное признание. Как это сделал ваш подельник, гражданин Косарев.
— Ну, конечно, как же я не догадался…
В моих словах полно было сарказма, но, увы, в них присутствовало и сомнение.
Был у нас разговор с Иваном, как вести себя в подобной ситуации. Я объяснял ему, как следователь может взять его на пушку. Дескать, Плотников уже признался, и если ты, Косарев, не хочешь остаться в дураках, давай пиши чистосердечное… Не должен был Иван попасться на эту нехитрую удочку. Но ведь не царевич он, а Иванушка… К тому же он знал, где находится «скотомогильник», в котором захоронен Струков со своими «быками». И он мог проговориться…
Ну что ж, Зина сама будет виновата в том, если меня отправят на пожизненное заключение. Не надо было мне своего братца Иванушку подсовывать… Блин, как бы мне Аленушкой не стать, которую злая колдунья утопила И не появится ведь добрый молодец… Разве что Ремезов меня может спасти. Чтобы воспользоваться мной, как сестрицей Аленушкой. Тьфу ты, неладная!
— Ну, если догадался, то давай, сознавайся, что там было да как, — приободрился Кольчугин.
Хорошую наводку дал ему Жмыхов. Он хоть и не следователь, всего лишь дознаватель, но если ему повезет раскрыть четверное убийство, это пойдет в зачет ему, а не кому-то. Может, майора на старости лет получит… Четыре убийства для маленького городка — это громкая сенсация, журналисты как мухи на дерьмо слетятся, начальство понаедет. Кольчугина тогда и в звании повысят, и даже к правительственной награде представят. И еще преданней будет он служить своему хозяину…
— А разве сознался?
— Ну, вы же Косареву сказали, что я сознался. Я сознался, и он должен был сознаться… Только я не знаю, в чем нужно сознаваться. И он не знает. Надеюсь, вы ему объяснили?
— Я же сказал, не ломай комедию, Плотников! — рассердился дознаватель, — Знаешь ты прекрасно, о чем речь! И дружок твой подельничек все знает… Могилу мы нашли, сейчас экспертиза ведется. И ружье ваше на баллистической экспертизе тоже находится. Ты понимаешь, о чем речь?
— Понимаю.
Ваня стрелял, не жалея патронов. Использованный «стечкин» я тогда выбросил, а ружье осталось. Смысла не было его выбрасывать, потому что сведения о нем находились в пулегильзотеке. Именно поэтому я так тщательно обрабатывал Ивана, чтобы он ни при каких обстоятельствах не раскрывал место захоронения. Ружье мое, но ведь им последнее время пользовался он, на нем сейчас его пальчики. И он должен это понимать… Я очень надеялся, что Ваня не проболтался.
— И что ты понимаешь?
— Это вы должны понять. Частный детектив я.
— И что?
— А то, что я сам служил в милиции… Если бы вы трупы нашли, сейчас бы мной следователь занимался, а не дознаватель. Если произошло убийство, уголовное дело возбуждается автоматически. Дознаватель здесь не нужен. Так что не надо меня лечить, товарищ капитан… Кто вам свои догадки насчет убийства слил? Жмыхов?.. Или вы думаете, я не знаю, что за беспредел у вас тут творится?
— А умничать не надо, Плотников! — заметно растерялся Кольчугин. — Ты, может, и разбираешься в тонкостях нашего дела, а твой друг-нет…
— Мой друг? И все? Только друг?
— Нет, еще и подельник.
— Косарев — родной брат моей супруги. Он вам этого не сказал?
— Э-э… Ну, это совсем не важно, брат он там кому или не брат…
По тому, как сбавил обороты Кольчугин, я вдруг уверился в том, что Ваня держал язык за зубами. Я объяснял ему, как надо действовать в таких ситуациях — от всего открещиваться, в полемику не вступать, при каждом удобном случает требовать адвоката. Ну, а если будут бить и пытать, надо проявить характер. До избиений дело пока не дошло. Во всяком случае, со мной. Может, и Ваню пока не трогали… Пока.
— А то, что его родной дядя — заместитель министра МВД, он не говорил?
Я не врал, что родной дядя моей жены занимает столь высокий пост. Я всего лишь спрашивал, не говорил ли об этом Ваня. С таким же успехом я мог спросить, не говорил ли Ваня, что прибыл к нам на Землю с Марса, с миссией доброй воли. Мало ли что он мог сказать, какой с меня спрос?
— Заместитель министра МВД? — смутился недалекий Кольчугин.
— Не говорил?
— Нет… А у него что, дядя — заместитель министра МВД?
— А вы у него спросите, он вам ответит.
— Ну, я-то, конечно, спрошу…
— Только не говорите, что это я сознался. Скажите, что вам Жмыхов сказал. И про трупы вам Жмыхов сказал, и про дядю-генерала…
— А кто такой Жмыхов? — совсем уж расклеенно спросил дознаватель.