Стрелять не стали. Могли бы, но уже не хотелось.
– Все в порядке, Олег Петрович, вы у своих… – запыхавшись, вымолвил работник ФСБ Зиновьев, подбегая к компании. Он был изрядно взбудоражен, физиономия горела, как маков цвет. Он плотоядно таращился на понурую Джоанну и, казалось, еле сдерживался, чтобы не пуститься в пляс.
– Что-то я сомневаюсь, Алексей Михайлович, – скептически сказал Олег, стараясь не делать резких движений. А люди в комбинезонах с надписью «Спецназ ФСБ» уже рассредоточивались по периметру, каждый занимал свой сектор обстрела. Двое дюжих молодцов схватили под локти Джоанну, поволокли к джипам.
– Нет, серьезно, Олег Петрович, – сказал Зиновьев, пряча пистолет. – Мой коллега Каменецкий уже арестован. Шкурой оказался. Каюсь, просмотрел предателя, работая с ним на пару, готов понести заслуженное наказание… Прошу простить, что ввели вас в заблуждение касательно личности… вернее, пола объекта, – Зиновьев понизил голос: – Руководство наводило тень на плетень: считалось, что имя Джоанна Андерсон раньше времени всплыть не должно. Последний уровень секретности. Пришлось глупить. Но вы же прекрасно во всем разобрались, верно? Давайте быстрее по машинам, что вы тащитесь, как мертвецы?
– Но мы в России, нет? – смутился Олег.
– В России, в России, – бормотал Зиновьев, хватая его за рукав. – Псковская область, Кулаковский район, сорок метров от границы… Фу, и запашок от вас, Олег Петрович…
– Вы как нас нашли?
– Стреляли, Олег Петрович, стреляли…
– Подождите… – Замороченная голова наотрез отказывалась соображать. – Мы сделали все, что от нас требовалось – ну, с небольшим переполохом в приграничных районах… Меня и моих людей репрессии не коснутся?
– Как знать? – засмеялся Зиновьев. У секретного агента было превосходное настроение. Жар чужими руками спецслужбы благополучно загребли. – Если нас всех за этот, как вы выразились, переполох не привлекут, то и вас тоже… Не волнуйтесь, Олег Петрович, все договоренности остаются в силе. Ваши люди молодцы. Последствий не будет, обещаю. Вас устроит честное слово агента федеральной спецслужбы?
Да уж, нечего сказать. Честное слово агента федеральной спецслужбы – это, конечно, гранит. Люди семенили к машинам, отдувались, оборачивались через каждые десять шагов.
– А вы уверены, что мы все туда войдем? – засомневался Оленич.
– Войдете, машины резиновые, – хихикал Зиновьев. – Поднажмите, господа десантники, негоже здесь торчать…
– Твою-то мать… – шумно выдохнул Крутасов, хватаясь за дверную ручку и переводя дыхание. – Неужели это все?
– Да кто ж его знает? – еле слышно проговорил Олег.
Эпилог
Уже вечерело. Становилось прохладно. Девушка отложила книгу и поднялась с кровати, чтобы закрыть окно. Батареи жарили немилосердно, приходилось постоянно проветривать, ходить туда-обратно. Закружилась голова, она схватилась за дужку кровати, подождала, пока успокоится карусель в голове. Запахнула полы больничного халата и побрела на другой конец опрятной одиночной палаты. Остановилась возле зеркала, тоскливо посмотрела на себя. Она практически ничего не весила, хотя и начала в последнее время что-то есть, а не глотать «клейстер» через трубочку. Бледное, почти прозрачное лицо, волосы, стянутые на затылке, нереально большие глаза – единственное, чем она еще могла похвастаться. На горле красовалась тугая повязка – дополнительный удручающий фактор. Она вздохнула и побрела к окну. Ветки дуба произрастали вплотную к зданию, листьев на них с каждым днем оставалось меньше. Она протянула руку, чтобы закрыть фрамугу, и отпрянула, когда снаружи раздался треск, затряслась листва, попятилась, а на подоконник, подтянувшись, взгромоздился подвижный субъект мужского пола – у него загадочно блестели глаза и улыбка расплывалась до ушей.
– Охренеть… – пробормотал он. – Ей-богу, с дуба рухнул. Я считал, что ты выше.
– Мама дорогая… – Женщина прижала руки к сердцу. – Что это? Ты в третий раз незаконно пересек границу?
– Если бы в третий, – хмыкнул Олег. – Эта больница давно уже обзавелась собственным призраком. Просто раньше он не выходил на тропу войны.
Он спрыгнул с подоконника и заключил женщину в объятия. Сжимал ее несильно, но очень нежно, он так долго ждал этого момента… Женщина застонала, приоткрыла рот, дожидаясь поцелуя. Олег был сегодня выбрит и пах суровым мужским одеколоном. Они стояли целую вечность, не могли насладиться. Потом он отстранился, стал с улыбкой ее разглядывать.
– Ты так смотришь… – прошептала она. – Ну, прямо как… – И не смогла найти сравнения.
– Как медведь на малину, – подсказал он.
– Да, наверное… Тебя не посадили?
– Пытались. Но в тюрьме отказались сдавать мне помещение на длительный срок… – Голос дрогнул, он снова ее обнял, начал целовать. Кружились головы, начиналась качка. Олег довел ее до кровати, усадил. – Ты ждала меня?
– Каждую минуту… Святой Иисус, не понимаю, что со мной происходит… Ведь любовь – это временная иллюзия…
– Какие мы ученые, – засмеялся он.
Девушка приложила палец к его губам:
– Тише, дорогой, меня охраняет полиция…
– Вот это меня и беспокоит, – признался мужчина. – Судя по тому, что я сижу здесь, твои коллеги не очень старательно несут службу. Лучше бы тебя охраняли парни из моей разведывательно-диверсионной роты. Хотя бы один. Хотя бы я. И, вообще, признайся, зачем ты бросилась за той тварью? Ведь это моя работа.
– Но у меня же получилось ее задержать…
– Да уж, у тебя отлично получилось. Но лучше бы ты этого не делала. Поедешь со мной?
– Сейчас? – Она напряглась, неровно задышала.
– Да хоть и сейчас. Хоть завтра, послезавтра, когда тебе удобнее? Сделаем паспорт с мордовской пропиской, – пошутил он. – Учредим общество российско-латвийской дружбы где-нибудь в дремучей тайге… Я люблю тебя, Илзе…
– И долго у тебя продлится такое состояние? – Она положила голову ему на грудь, зажмурилась.
– Долго, до белых тапочек, не сомневайся…
– Но нас же столько всего разделяет… – засомневалась девушка.
– На самом деле не так уж много. Просто женщины склонны все драматизировать и усложнять.
– Ты уйдешь из армии?
– Не знаю, – смутился Олег. – Вопрос решается в верхах.
– В каких?
– В этих. – Он постучал себя по голове.
– Понятно, – вздохнула девушка. – Ты же ничего обо мне не знаешь. У меня множество недостатков. Шрам на шее останется…
– Переживу, – уверил Олег. – Это не твой шрам, а мой. Ты еще про мои недостатки не знаешь. Там есть и экзотические.
– Правда? – насторожилась Илзе. – Боже, я догадывалась… Ты панически боишься пылесоса?
Олег засмеялся, она зажала ему рот рукой, поцеловала, прижалась к нему, обняла за шею слабыми руками, и сладкая истома побежала по натруженным членам…