Куда там! Мы понеслись еще быстрее…
Вынырнув из транспортного потока на тротуар, вдруг услышали пронзительный вой сирен, причем доносился он одновременно с нескольких сторон.
Района, в котором мы оказались, я не знал, поэтому, оглядываясь по сторонам, спросил:
– Куда?
– Давай дворами!
Мы забежали во двор новостройки. В центре двора пестрела детская площадка, а вокруг плотными рядами теснились легковые автомобили.
Звуки сирен приближались – одна из полицейских машин ехала следом, а ее экипаж, вероятно, наводил на «цель» своих коллег.
«Попали, – поглядывал я на единственный выход из ловушки – узкий проход между высотками на противоположной стороне двора. – Если менты успеют заблокировать тот выход, нам конец».
Возможно, так бы оно и случилось – с той стороны уже доносился проклятый вой, однако мой товарищ по несчастью в очередной раз проявил невероятную смекалку.
Пробегая мимо только что припарковавшейся легковушки, он внезапно остановился и, подумав мгновение, метнулся к водительской дверце. Через секунду из салона вылетел молодой парень, поскуливая и держась за ушибленную челюсть, он даже не пытался воспрепятствовать экспроприации его собственности.
– Садись, чего телишься?! – крикнул уголовник, запуская движок.
Я плюхнулся в правое кресло. Машина взвизгнула покрышками, крутанулась на узкой дорожке и рванула к дальнему выезду из двора…
Проскочив между высотками, мы вовремя разминулись с полицейским «Фордом» и помчались по незнакомой улочке.
Водил парень неплохо. Во всяком случае, я на своем стареньком задумчивом «шведе» таких маневров и кульбитов сделать бы не сумел. Там, где припаркованный транспорт создавал невыносимые узкости, он лихо разъезжался с встречными машинами, столь же лихо обгонял попутные. Движок выдавал благородное урчание и послушно откликался на манипуляции педалью газа.
Я мимолетно осмотрел торпеду, руль и приборную доску. Кажется, это была новенькая «Хонда» с приличным табуном в подкапотном пространстве.
– Не отстают, суки, – цедил светловолосый парень, часто поглядывая в зеркало заднего вида.
«Форд» действительно сохранял дистанцию, распихивая мешавший транспорт сиреной, проблесковыми маячками и агрессивными маневрами.
Пролетев несколько кварталов, наша «Хонда» резко затормозила – впереди на проезжей части нарисовались несколько женщин преклонного возраста.
Каждому российскому обывателю известно, что группа бабушек из трех единиц может перегородить тротуар любой ширины. А уж если бабушки целенаправленно чешут в сторону ближайшей аптеки, базара или на распродажу в супермаркет, то под угрозой оказывается не только свободное передвижение пешеходов.
Парень неистово сигналил, но бабули не реагировали – видать, впали в прострацию, вспоминая бурную молодость и красивых революционных матросов, опоясанных пулеметными лентами.
Объехав последнюю медленно плетущуюся пенсионерку, «Хонда» вновь взяла резвый старт. Но, увы, «Форд» уже подпирал задний бампер. К тому же впереди поскрипывала и пыхтела бежевая «шестерка» с шедевром отечественного тюнинга – уродливым алюминиевым спойлером.
– Уйди же с дороги, тазовод! – крикнул я, высунувшись в окно.
Бесполезно. Нашим гопникам на ржавых «ВАЗах» или шахид-такси с водилой-индийцем из Азии глубоко до фонаря, что их подпирает сзади: созданный для стран третьего мира «кореец», или «Майбах» за двадцать пять миллионов. Когда этот несущийся как угорелый всадник апокалипсиса на своем чадящем рыдване подрезает вас, ему глубоко до звезды, какой «шильдик» на вашем капоте. Вот и этот тип с надменной меланхолией игнорировал наше желание совершить обгон, пока отчаянный уголовник не вдавил в пол педаль газа и не жахнул его в корму. Потеряв алюминиевое украшение, «шестерка» завиляла задом и, тюкнувшись носом в дерево, бесславно сошла с дистанции.
Путь был свободен, и мы ринулись уходить от погони…
Дальнейшие события, уложившиеся в пятиминутный отрезок, складывались для нас удачно. «Хонда» прилично оторвалась от «Форда», проносившиеся мимо улицы стали узнаваемы, и где-то впереди маячила сложная развязка. Я нарочно указывал напарнику дорогу к этой развязке, дабы покружить по ней и юркнуть в одно из многочисленных ответвлений. В этом я видел наше спасение.
Все было нормально, пока мы не выскочили на последний перекресток, от которого до вожделенной паутины оставалось не более пятисот метров. На этом везение закончилось.
Если кто-то думает, что в такую жару наши «бухмейстеры» переходят на воду и квас, то его ждет горькое разочарование. Вода – чтоб помыться, квас – для окрошки, а капризы погоды поводом к «завязке» служить не должны. Это их незыблемое кредо.
Так вот именно они – «бухмейстеры» – и вырулили на перекресток в самый неподходящий момент нашей гонки. Два подпитых братана пересекали проезжую часть в обнимку, не обращая внимания на интенсивное движение и палящее над головами солнце.
И тут светловолосый парень снова меня удивил. Видно, в этот день мне суждено было бесконечно удивляться непредсказуемости его поведения: он то безжалостно расправлялся с конвоирами, то спасал меня – совершенно чужого ему человека, то аккуратно объезжал зазевавшихся на дороге старушек, а спустя минуту изощренно матерился и таранил «шестерку» с сидевшим внутри водителем.
И вот очередное перевоплощение.
Оказавшись на пути летевшей «Хонды», пара алкашей даже не думала ускорить движение или повернуть назад. Похоже, они вообще нас не видели. Качаясь и рассуждая о чем-то высоком, чинно шествовали по забитому в автопилот маршруту, не подозревая о приближавшейся смерти о четырех японских колесах.
Уголовнику ничего не стоило раскидать их мозги по мостовой, но он ударил по тормозам и крутанул руль вправо. «Хонда» пошла юзом, закрутилась.
Волосы на моем затылке зашевелились сами собой, сфинктер сжался до величины игольного ушка. В голове проносились обрывки воспоминаний не самых удачных подводных операций, когда моя жизнь и жизни товарищей тоже висели на волоске.
Впрочем, воспоминания утомить не успели. Машина со всего маху въехала левым бортом в осветительную мачту и замерла. Замер и я, приложившись обо что-то башкой…
Сознание вернулось быстро.
Какие-то люди довольно грубо выволокли меня из машины, подхватили под руки.
– Кто вы? – прохрипел я, ощущая на губах кровь.
– Заткнись, – осадил грубый голос.
Голова гудела, но я не понимал, в каком месте она разбита. Она болела вся. Целиком.
Я отплевывался от стекавшей по лицу крови и костерил себя последними словами, вспоминая старенький «пээм», отобранный уголовником у конвоира и благополучно брошенный на месте преступления. Как же я жалел в тот момент, что пистолет не торчал у меня за поясом!