— Новости.
— Надеюсь, хорошие? А то у меня на плохие сегодня лимит исчерпан.
— Хорошие или плохие, сказать трудно. Но небезынтересные.
— Излагай.
— Три дня назад мы приступили к отработке версий убийства приятеля гражданина Иванова. Ну того, которому прежде, чем убить, зубы спиливали. Изучение представленных следствием документов и обстоятельств дела подтвердило ранее полученную информацию о присутствии гражданина Иванова на месте преступления. О чем свидетельствовали оставленные им следы и свидетельские показания.
— Какие следы? И какие показания?
— Следы отпечатков обуви в квартире и отпечатков пальцев на мебели и ручке того самого напильника. А показания — соседки с верхнего этажа, которая видела его выходящим из квартиры с пистолетом в руке. Она утверждает, что он хотел ее застрелить. Кроме того, внизу он встретил еще двух не установленных следствием свидетелей, в сторону которых произвел выстрел из пистолета.
При этом экспертиза пули подтвердила, что из этого пистолета были убиты два потерпевших в квартире на Агрономической.
— Это что, в общей сложности пять, что ли?
— Шесть. Потому что следствие считает, что друга тоже Иванов убил. Показания, отпечатки пальцев, в том числе на ручке напильника, и все такое прочее... Неопровержимые для суда доказательства.
— Он прямо маньяк какой-то. Ни дня без трупа! Может, мы его прохлопали? Может, он действительно того... Пятерых там. Плюс приятеля.
— К чему ему было убивать приятеля, давшего ему приют? А если он убил, зачем было демаскировать себя беготней с пистолетом по подъезду? Соседку пугать? Стрелять? Не проще ли было уйти тихо?
— Тоже верно. На действия уравновешенного, уверенного в себе преступника его поведение не похоже. Никак не похоже. Беготня, стрельба, соседка...
— В то время как за полчаса до того в квартире, если верить следствию, он же демонстрировал чудеса хладнокровия и выдержки. Пилил зубы, вбивал гвозди в пальцы, пытал, нимало не беспокоясь о том, что соседи, привлеченные подозрительным шумом, могут вызвать милицию.
— Действительно странно.
— И нелогично. В одном случае хладнокровный, со стальными нервами убийца. В другом — истерик и подъездный хулиган. С разницей в поведении в полчаса.
— А что следствие?
— Как обычно. Следствию необходимо в возможно более сжатые сроки раскрыть преступление. Нужен преступник. Чтобы начальству рапортовать. Следствие однозначно считает подозреваемым гражданина Иванова.
— А ты?
— А я на всякий случай сомневаюсь. Потому что надо мной ни прокурор, ни начальство не висят. Я могу позволить себе роскошь сомневаться. И свои сомнения перепроверять.
— Перепроверил?
— Перепроверил. Задался вопросом, кто еще мог желать покойному смерти? Поинтересовался его образом жизни. Попытался определить контакты истекшего года. Для чего задал соседям ряд наводящих вопросов. О том, кого они в последнее время в компании с покойным видели, как они себя при этом вели, не мешали ли жильцам после двадцати трех часов шумом, не выражались ли нецензурно при встрече в подъезде, не одалживали ли без отдачи деньги и продукты питания... Ну, в общем, слегка раззадорил.
— Сказали?
— Сказали. Люди, если их за живое задеть, а потом посочувствовать, становятся словоохотливы и много чего интересного могут порассказать.
— Что они сказали? В ответ на твое сочувствие.
— Сказали, что в последнее время покойный сосед пил по большей части один. Что замечали его в компании гражданина Иванова, местного дворника, его подружки, еще одной подружки, еще одного приятеля, который никакого интереса для следствия не представляет, и еще одного неизвестного соседям лица, визит которого приходился на то же самое время, что и гражданина Иванова.
— Совместная пьянка?
— Что-то вроде этого. По крайней мере соседи показали, что слышали крики и хлопанье входной двери чуть не с самого утра.
— Ходили за добавкой?
— По всей видимости.
Отработав всех знакомых потерпевшего за последние несколько лет, я выделил нескольких наиболее из них подозрительных и взятые из личных дел и с пропусков фотографии предъявил для опознания соседям. Двое соседей указали на одну и ту же фотографию, признав на ней человека, которого они видели в компании потерпевшего и гражданина Иванова.
— Кто он?
— В настоящий момент никто. Официальный безработный. Занимается ремонтом компьютеров и установкой программ для знакомых и знакомых тех знакомых. Патента не имеет. Объявлений о предоставляемых услугах не дает. Живет, если не считать приходяще-уходящих женщин, один.
— Работать не работает, объявлений не дает, а на жизнь хватает?
— Причем на вполне приличную жизнь. Особенно в последние недели. До того особенно не шиковал. А тут... Приоделся, долги вернул, купил дорогой компьютер.
— Оплата единовременной услуги?
— Я подумал так же. И посетил данного гражданина под видом налогового инспектора.
— Потребовал лицензию на ведение работ, патент частного предпринимателя, заполненные декларации о доходах, квитанции уплаченных налогов... В общем, страху нагнал?
— Не без этого. Я ведь не имею возможности, как милицейские следователи, вызывать его в кабинеты, брать подписки о невыезде и вести долгие душеспасительные беседы. Так что пришлось поговорить и о лицензиях, и о декларациях, и о патентах, и о нарушении существующей финансовой дисциплины.
— То есть довел клиента до кондиции?
— Довел...
— И уже размягченному сунул под нос удостоверение...
— Сунул. Иначе я от него ничего бы не добился.
— Затем, конечно, сказал, что гражданин Иванов не Иванов вовсе и не гражданин, а подданный Соединенных Штатов Америки и еще, на всякий случай, Парагвая, что он вел на территории России шпионскую деятельность, похитил кучу государственных секретов и убил своего агента-связника, в компании с которым опознанный соседями подозреваемый пил водку. И что на основании этого госбезопасность считает его сообщником шпиона и соучастником убийства, за что по совокупности статей следует никак не меньше вышки. Так?
— Примерно так.
— Клиент раскис и стал просить снисхождения и каяться.
— Начал.
— Жук ты, майор! Такой, что поискать.
— Это оттого, что начальство ставит заведомо невыполнимые в рамках закона задачи.
— Что он показал?
— Он показал, что во время совместного распития алкогольных напитков сорокаградусной крепости гражданин, с которым его познакомил его приятель, попросил отсмотреть на компьютере дискету.