— Да, хулиганы были, — согласилась Ольга. — Но это были не твои хулиганы — а мои хулиганы. Это не ты, это я их наняла. А твоих отправила куда подальше. Неужели непонятно?
Нет, непонятно!...
— Я наняла хулиганов, чтобы они встретили меня в том месте, где другие хулиганы должны были встретить не меня! Но чуточку позже. Ты, конечно, вступился за даму, после чего мы познакомились. Ведь я в твоем вкусе?
Это верно. Ольга была совершенно в его вкусе.
— Ты так легко заглотил мою наживку, что мне даже было тебя жалко, — вздохнула Ольга. — Ты хотел познакомиться с кем-нибудь из Гохрана, а я хотела познакомиться с незнакомцем, который желал сблизиться с кем-нибудь из Гохрана. Как видишь, наши желания совпали! Правда, ты так ничего мне и не рассказал. Отчего пришлось прибегать к крайним мерам. Вот к этим... — обвела она взглядом подвал. — Прости, но если бы ты больше доверял близким людям, тебе не пришлось бы теперь так мучиться.
— Погоди, но те, другие, что приходили к тебе домой, — припомнил Мишель, — они тоже были твои?
— Нет, они были твои. Всю мебель мне переломали!...
— А взятка Георгию Марковичу?!
— Ах, это... — махнула рукой Ольга. — При чем здесь он?... Считай, что это был твой свадебный подарок. Мне. Переданный через Георгия Марковича. Или ты считаешь, что я не стою этих денег?...
Это была катастрофа: любимая женщина, которой он верил как себе, предала его! Нет, даже не предала, потому что предают только друзья, а она никогда не была его другом, была — врагом.
— Лучше бы ты меня убила, — в отчаянии прошептал Мишель.
— Всему свое время, — пообещала Ольга. И вдруг, обернувшись, приказала: — А ну-ка, отойдите все на десять шагов. И зажмите уши.
Все злодеи дружно шагнули, отсчитав десять шагов, и встали, заткнув себе уши указательными пальцами.
— Не хочу, чтобы они это слышали, — тихо сказала Ольга. — Мне действительно было с тобой хорошо. Честно-честно — очень хорошо... Я даже иногда жалела, что это именно ты, а не кто-нибудь другой. Наверное, я тебя даже немного любила. Но... это недостаточный повод для того, чтобы отправиться на двадцать лет в лагеря.
— Так это не Георгий Маркович, это — ты! — все окончательно понял Мишель. — А он, как и все остальные, всего лишь пешка.
— Да, — ответила Ольга. — Согласись, быть у воды и не напиться — по меньшей мере глупо. Вернее, противоестественно. Знаешь, когда я первый раз попала в Алмазный фонд?
Ну откуда?...
— В пятом классе. Нас привели туда всей школой на экскурсию. Уже тогда я решила, что буду работать там, чтобы каждый день видеть эти сокровища. Потом, правда, я хотела быть артисткой, но это было лишь мимолетное увлечение. После школы я поступила в Геологический институт, где изучала минералы. А окончив его, смогла устроиться в Гохран. Всего лишь мэнээсом. Но я бы и полы согласилась там мыть. Ты слышал что-нибудь о власти золота над людьми?... Я тоже раньше думала, что это сказки. Но знаешь, нет — это не сказки, это так и есть! Тот, кто долго имеет дело с золотом, с бриллиантами, тот уже не может без них — он хочет держать их в руках, вдыхать запах... Да-да, золото, настоящее, которому не одна сотня лет, имеет свой, особый запах! А блеск бриллиантов! На них можно глядеть часами не отрываясь. В них можно влюбляться!... Я читала, что римский император, кажется Нерон, валялся голым в грудах золота и глотал жемчужины, чтобы физически ощущать свое богатство. Как я его понимаю!... Когда однажды я примерила изделие, присланное на экспертизу, это была небольшая сапфировая брошь, я вдруг поняла, что хочу ее иметь. Любой ценой!
— Ты сумасшедшая, — тихо сказал Мишель. — Такая же, как твой Нерон!
— Может быть, — легко согласилась Ольга. — Хотя никто не называет сумасшедшими мужиков, которые хотят иметь «шестисотый» «Мерседес» или навороченный джип, а получив, обихаживают их сильнее, чем собственную жену. Я не хотела иметь «Мерседес», я хотела иметь брошь! Я нашла ювелира, который смог мне по фотографиям изготовить ее точную копию. Очень похожую на оригинал, но все равно это было не то! Одно дело — владеть украшением, которое носила до тебя императрица, и совсем иное — подделкой. И я подумала: а почему бы не поменять их местами?... Ведь все равно ту брошь никто не видит, потому что она не выставляется — она просто лежит в коробочке в сейфе, и никому до нее дела нет. Кроме меня! Наверное, тогда, раньше, это было бы невозможно, но не теперь, когда все привыкли к тому, что все продается, покупается и перепродается, я смогла совершить подмену. Конечно, не одна... Мне помогли. Георгий Маркович помог. Конечно, не за так.
— Ты продала брошь? — догадался Мишель.
— Нет, я продала свою честь, — ответила Ольга. — Это была цена сделки. Я знала, что очень нравлюсь Георгию Марковичу, и предложила ему себя в обмен на помощь. Он почти ничем не рисковал — в случае неудачи все можно было свалить на меня, а выигрывал он много. Он подсказал мне, что нужно сделать. И взял на контрольную экспертизу это изделие. Брошь оказалась у меня. Она и теперь у меня, а там, в хранилище, стекляшка!... Георгий Маркович получил то, что желал. И попал на крючок. Мы стали сообщниками, и с ним уже не нужно было спать... Потом были другие изделия — немного, много из такого хранилища, так чтобы этого не заметили, не унести. Но цена каждого такого изделия сравнима со стоимостью пуда золота. Только изъять его несравнимо легче, чем золото.
— Но это же воровство, — сказал Мишель Герхард фон Штольц.
— А кого это теперь пугает? — пожала плечиками Ольга. — В государстве воров все воры. Остальные — неудачники! Это не я придумала, я лишь приняла условия игры. Почему те, кто крал нефтяные скважины и целые заводы, ничуть по этому поводу не переживают, а живут в полное свое удовольствие, ни от кого не скрываясь, давая интервью и швыряясь деньгами? Почему им можно, а мне нельзя? Нам — нельзя?
— Нам? — не понял Мишель. Он вообще в последнее время стал тугодумом.
— Да, нам... А почему бы нет? У тебя хорошие связи в высших кругах, за границей, где находятся основные наши покупатели. Почему бы тебе не взять на себя сбыт изделий? В конце концов, мы ведь их не уничтожаем, мы лишь передаем их в другие руки на хранение. Поверь, такие сокровища не пропадают, это невозможно, они лишь меняют хозяев, оставаясь во владении человечества. А так ли уж важно — здесь или там... Там, мне кажется, они сохранятся даже с большей гарантией, чем здесь. Может быть, это и воровство, но воровство во благо! Так почему бы не помочь мне? За очень хорошие проценты.
— За такие же, как у Георгия Марковича? — с горечью спросил Мишель Герхард фон Штольц.
— Нет, не за эти — за наличные, — ничуть не смутившись, ответила Ольга. — А все остальное ты в отличие от Георгия Марковича получишь бесплатно. Ну, что ты на это скажешь?...
А что на это можно сказать?
— Нет, — ответил Мишель Герхард фон Штольц.