И снова выиграл.
Подле стола стали останавливаться болеющие зеваки.
— А можно я... можно — мне? — зашептала Ольга, дергая Мишеля за рукав. И глаза ее горячечно заблестели.
Мишель пододвинул ей несколько фишек.
— Куда, на какой номер ставить? — с видом заговорщицы спросила Ольга.
— На какой хочешь, — улыбнулся Мишель, — но если желаешь выиграть, ставь туда, куда я.
И тут же негромко, но так, что все услышали, сказал:
— Комплит, — бросив на один из номеров все имеющиеся у него фишки.
И Ольга поставила туда же.
Дилер раскрутил барабан. Мишель с интересом наблюдал за Ольгой, которая, приоткрыв рот, следила за шариком, словно желая его пришпилить к нужной цифре. Раскрасневшаяся, с блестящими от азарта глазами, она была прелестна!
Шарик остановился.
Над столом повисла гробовая тишина.
Ей бы хорошего косметолога и парикмахера, да достойную, не фабрики «Большевичка», одежду... — размышлял Мишель.
— К-ха!.. — сказав кто-то, — К-ха, к-ха!..
А?.. Что?..
Все, выпучив глаза, смотрели на господина в белом костюме, который только что сорвал банк, взяв максимально возможную ставку!
— Мы выиграли, да? — с надеждой спросила Ольга.
— Кажется — да, — ответил Мишель.
— Много? — горячим шепотом спросила Ольга. — Сколько?
— Так — пустяки. Что-то около сорока тысяч.
У Ольги аж дыхание перехватило.
— Долларов?!! — тихо ахнула она.
— Ну не рублей же...
— Ухты!..
— Я же говорил тебе — я никогда не проигрываю, — скромно напомнил ей Мишель. — Я везучий человек.
— Очень? — игриво улыбнулась, повиснув на его руке и глядя на него огромными, полными любви глазами, Ольга.
— Нет, — серьезно ответил ей Мишель. — Не очень, а — очень-очень-очень!..
До полуночи Мишель-Гёрхард-фон-Штольц выиграл еще что-то около пятисот тысяч, долларов... естественно. И их же проиграл...
Вначале ему «пёрло», и он сгребал к себе горы фишек. Уже не там, не в «лоховском» зале, а в VIP, где минимальные ставки начинались со «штуки» — ну то есть с тысячи долларов.
Он легко и непринужденно, не меняя выражения липа, выигрывал и красиво, глазом не моргнув, — проигрывал. Он был великолепен! Просто ему «не попёрло». Он поставил на комплит номеров и проиграл. Потом на комплит сикслайнов и вновь проиграл. Потом на орфа-лайнс — и тоже. Но, конечно, это были временные неудачи, потому что ему всегда везло. Очень. Вернее — очень-очень!
— Зеро-шпиль.
Мимо!
— Вуазан.
Опять мимо!
Дурацкий шарик опять попал не туда — попал на тиэр.
Но ничего, это не страшно. Теперь он поставит на комплит и отыграет все обратно.
— У тебя есть деньги? — обратился Мишель к Ольге.
— Сколько? — спросила та.
— Хоть сколько-нибудь?..
— Есть, — растерянно прошептала Ольга, копаясь в сумочке и доставая из нее мятые банкноты — что-то около двух тысяч рублей.
— Давай все, что есть! — потребовал Мишель, чуть не выдирая у нее из рук деньги.
Он чувствовал, он знал наверняка, что если сейчас сядет за стол, то вернет все. Вернет — втрое! Главное, что играть нужно непременно теперь, потому что полоса невезения должна вот-вот кончиться.
— А как мы доедем домой? — робко спросила Ольга.
— Что? — переспросил, не услышав ее, Мишель.
— У нас бензина почти нет. Нам надо хоть немного на заправку оставить.
— Милая, о чем ты?.. Обратно мы поедем на «Лексусе», — заверил ее Мишель. — Сразу же, утром и купим. Я здесь, неподалеку, видел автомагазин...
Из казино под самое утро их выперла охрана. Взашей. Потому что Мишель-Герхард-фон-Штольц обзывал их негодяями и мошенниками и лез в драку, требуя вернуть его деньги. Хотя бы три тысячи долларов!..
В машине он подавленно молчал. И после, когда они толкали «жигуль» во двор, потому что в нем закончился бензин.
Да, как-то неудобно получилось...
— Это ничего, это не страшно, — успокаивала Мишеля, прижимаясь к нему, Ольга. — Хорошо, что я вчера успела продукты купить. А послезавтра у меня зарплата. Выкрутимся как-нибудь...
С продуктами — может быть. Может, и выкрутятся.
А вот как быть со всем прочим?..
Поезд стоял почитай шестой час! Кондукторы куда-то бегали, проснувшиеся пассажиры, накинув на себя верхнюю одежду, поднимая воротники шуб и шинелей, выходили на площадки и, свешиваясь наружу, всматривались во тьму.
Никто ничего толком не знал. И до того-то чуть не по часу торчали подле каждого столба, опаздывая уже больше, чем надень, а тут и вовсе встали!
— Почему стоим?
— Не иначе крушение! Вишь, погода-то какая!
И впрямь — погода была дрянь! Мимо окон, мелькая и залепляя стекла, неслись струи дождя вперемежку с мокрым снегом. На площадках вмиг наметало сугробы, которые тут же оседали, тая. Это был первый, ранний снегопад.
— Надо бы к паровозу сходить, машиниста спросить! — предложил кто-то.
Два офицера, ловко спрыгнув со ступенек и набросив на головы башлыки, пошли вдоль вагонов вперед, в голову поезда, скоро растворившись в дождевой круговерти. Но тут же вернулись.
— Ну что, что машинист-то говорит?
— Ничего не говорит, — махнули руками офицеры. — Нет его. И паровоза тоже!
Паровоза не было! Вовсе! Впереди поезда, за первым вагоном, был лишь заносимый мокрым, липнущим к шпалам снегом путь. Уж и рельсов местами не было видно.
— А где паровоз-то?
Кондукторы ничего вразумительного ответить на этот вопрос не могли.
— Не было такого-с, чтобы здесь паровоз отцепляли! Никогда-с!
— Надо бы на станцию идти...
На станцию вызвались пойти все те же два офицера и увязавшийся с ними Мишель. Шли вдоль вагонов, утопая в грязи и снегу, ориентируясь на тусклый, сочившийся из окон небольшой сторожки свет.
— Черт его знает что! — ругались офицеры. — Снег некому чистить! Паровоз пропал! Кругом бардак!..
Кое-как дошли, причем Мишель изрядно промерз и набрал в обувь воды и грязи. Долго стучались в запертую изнутри дверь. Злые офицеры, не стесняясь, пинали в нее ногами.