Никакой угрозы для жизни Президента не было. Теперь уже не было…
Сегодня у подполковника ФСБ Максимова был праздник, сегодня он получил ответ на один из последних своих, посланных в Министерство обороны, запросов. На этот раз положительный ответ.
Вернее, формально получил не он, а Нижне-Вольский горотдел милиции, расследующий дело о злоупотреблениях, имевших место на одном из местных предприятий, выпускающем взрывчатые вещества для нужд армии и рудодобывающей промышленности. Повадились они, понимаешь, продавать местному криминалитету взрывчатку, маскируя недостачу “левыми”, выписываемыми на постоянных партнеров, накладными. И теперь милиции приходилось сводить баланс между тем, что написано в бумагах и что есть на самом деле.
Если бы подполковник написал запрос от себя – ему бы никто никогда не ответил. Не жалует армия Безопасность. А здесь подвоха не учуяли. И сообщили, что данная партия товара, обозначенного в складских документах как изделие ВВ-П-325, поступила в войсковую часть 02714, где хранилась в течение четырех недель и была передана в/ч 2617.
После чего стало возможно узнать фамилию ее командира. В/ч 2617 командовал генерал Крашенинников. Которого следовало допросить, но вряд ли возможно было допросить, если действовать от себя…
Подполковник Максимов обратился в Министерство внутренних дел к безотказному, как автомат Калашникова, другу Пашке.
– Опять трудности?
– Не без того. Мне нужно пригласить на допрос одного свидетеля. Но пригласить от твоего имени.
– А что же ты сам?
– Сам я могу послать повестку от своей организации. Которую они на дух не переваривают. А ты пошлешь от своей… Глядишь, они клюнут.
– Ну ладно, допустим, пошлю, а допрос ты где собираешься проводить?
– Естественно, в организации, которая послала повестку… – совершенно обнаглев, сказал подполковник.
– И все это, как всегда, за большое спасибо?
– Нет, на этот раз очень большое. И партию похищенного с воинских складов оружия, проходящее по ряду уголовных дел и предположительно хранящегося на территории части, которой заведует свидетель.
– Это другое дело…
В в/ч 2617 ушла повестка, где черным по серому было написано, что генерал Крашенинников должен явиться семнадцатого числа в кабинет номер семь к следователю по особо важным делам Тулину. А если не пожелает явиться добровольно, то будет доставлен в принудительном порядке нарядом милиции.
Генерал Крашенинников явился. Не потому, что испугался наряда милиции, просто привык серьезно относиться к казенным бумажкам.
– Вы следователь Тулин? – спросил он.
На самом деле следователь Тулин был не Тулиным и не следователем, а был подполковником Максимовым. Который сидел в казенном кабинете, за столом с синим инвентарным номером, в милицейской форме.
– Проходите, присаживайтесь, – показал он на стул. Генерал сел.
– Я предупреждаю вас об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Генерал кивнул.
– Вы командир войсковой части 2617?
– Так точно.
– Согласно имеющимся в распоряжении следствия документам, шестнадцатого апреля прошлого года вы получили в войсковой части 02714 партию изделия ВВ-П-325. Это соответствует действительности?
– Так точно. Получал.
– Вы передавали кому-нибудь изделие ВВ-П-325?
– Никак нет.
– То есть из ваших слов следует, что в настоящее время изделие ВВ-П-325 находится в вашей части?
– Никак нет, не находится.
– Тогда где оно?..
Следователь Тулин, он же подполковник Максимов, напрягся. Потому что знал, куда ушло изделие ВВ-П-325. По крайней мере, та его часть, которая была использована для изготовления адской машины, закамуфлированной под мобильный телефон, посредством которой был в туалете собственной квартиры взорван мелкий уголовник Хрипатый. Что связывало урку Хрипатого с боевым генералом и чем он тому помешал, было совершенно не понятно. Но могло стать понятно в ходе допроса. Могло стать понятно прямо сейчас.
– Где в настоящий момент находится полученное вами шестнадцатого апреля прошлого года специзделие ВВ-П-325?
– Часть у меня на складе.
– А другая часть?
– Другую мои люди должны были передать в подразделения действующей армии.
– В какие подразделения? Кому конкретно?
– Я же говорю – должны были. Но не передали. Караван попал под обстрел бандформирований, и весь груз был оставлен на месте боя. Возможно, его подобрали боевики или местные пацаны, они, знаете, любят копаться в военном барахле.
Система доказательств дала трещину. Если взрывчатку, которой разнесло на куски Хрипатого, нашли боевики, то все стрелки автоматически переводятся на них. Переводятся в никуда.
Подполковник занервничал.
– Мне кажется, вы слишком легко относитесь к подобного рода имуществу.
– На войне ко всему относятся легко. Даже к собственной жизни. Не говоря об имуществе. Или это для вас новость? Ах, ну да, вы же там не были, вы же все больше здесь…
– Здесь, между прочим, тоже убивают!
– Здесь не убивают, здесь – “мочат”. За “бабки”. А там гибнут за Родину. За то, чтобы кое-кто здесь, в тылу, мог задницей внеочередные звания выслуживать.
Следователь побелел.
– Но если вас так сильно волнует брошенное вооружение, то я могу подсказать пару адресов, где стоят бесхозные артиллерийские орудия. И танки. Правда, там постреливают… Танки вас интересуют?
– Меня интересует изделие ВВ-П-325, полученное вами…
– По нему я все, что знал, сказал. Если очень надо, могу представить копию акта. Лист бумаги найдется?
– Зачем лист?
– Акт написать.
– Мне кажется, вы не понимаете всей серьезности своего положения…
– Серьезное положение – это когда противник взял тебя в клещи, оседлав господствующие высоты, а ты внизу и у тебя осталось полрожка патронов и одна граната.
– Вы отказываетесь помочь следствию?
– Я ни от чего не отказываюсь, я даже готов предложить вам пятьсот тонн вполне исправных танков. Но вам почему-то более интересны граммы изделия ВВ-П-325.
Генерал наступал, потому что всегда наступал, даже будучи лейтенантом.
– От себя, без протокола, хочу посоветовать не лезть в дела, в которых вы не очень осведомлены.
– Это в какие такие дела?
– В дела армии. Лучше ловите своих уголовников. Генерал встал.