— В мои обязанности не входит спрашивать, почему пары желают вступить в брак, сэр. Я оказываю услугу. Это коммерция, как вы понимаете, а коммерция не разбирает, где добро, где зло. Люди должны отвечать сами за себя. Если дама не хотела вступать в брак, она должна была заявить об этом.
— Судя по всему, она не способна вымолвить ни слова в подобном состоянии.
— Тогда она не должна была доходить до подобного состояния.
Я вздохнул.
— Она тяжелая. Нет ли у вас конторы, где я мог бы ее усадить, а мы могли бы поговорить?
— У меня здесь очередь из брачующихся.
— Сначала уладим мое дело, иначе, обещаю, вы не проведете больше ни одной брачной церемонии.
Он не знал, что у меня на уме, да я и сам не знал. Но он видел, как я только что выколол человеку глаз, и догадался, что на уме у меня нет ничего хорошего, поэтому подчинился.
— Идите за мной.
Мортимер Пайк был ростом около пяти футов и лет пятидесяти на вид. Лицо его, обветренное и в морщинах, все же вызывало симпатию. Глаза, удивительно яркие и зеленые, были замутнены алкоголем, а речь и движения по той же причине заторможены.
Из-за моей ноши мы двигались медленно. Оказавшись в конторе, я тотчас усадил даму на стул. Она шлепнулась, словно огромная тряпичная кукла. Убедившись, что она не упадет на пол, я обратился к пьяному священнику:
— Мне нужно посмотреть ваши записи регистрации браков.
Он пристально на меня уставился:
— Моя главная задача, досточтимый сэр, сочетать браком тех, кто ищет счастья, а не раздавать записи. Я и помыслить не могу, чтобы оказать вам такую услугу, когда меня ожидают пары.
— Не вынуждайте меня прибегать к новым угрозам. Или того хуже — осуществить их на деле. Дайте то, о чем я прошу, и можете возвращаться к своей работе.
— Разве это работа — делать людей счастливыми? — сказал он. — Нет, это благословение. Величайшее благословение, какое только может снизойти на человека.
— Знание — тоже благословение, и я хочу, чтобы оно снизошло на меня в виде записи о регистрации брака мисс Бриджит Элтон. Надеюсь, мне удастся найти такую запись в вашей книге.
— Книге, — повторил пастор. Как только я упомянул книгу, он схватил ее и, хотя это был большой и увесистый том, прижал к груди, словно любимое дитя. — Вы должны понимать, что регистрация брака — священное и частное дело. Боюсь, показывать эту книгу кому-нибудь — против законов Божьих и человеческих. А теперь прошу прощения.
— Позвольте. — Я сжал его руку, не очень сильно, только чтобы не дать ему уйти. — Разве эта книга не предназначена для того, чтобы ознакомиться с записями, когда возникает потребность, как в моем случае?
— Многие так считают, — сказал он. — Но заблуждаются, как вы сами только что убедились.
— Вы покажете мне записи, иначе я отведу эту даму к мировому судье и сделаю все, чтобы вас повесили за сегодняшнее преступление.
— Может, если я разрешу вам посмотреть записи, вы спасете мою жизнь, а заодно дадите мне два шиллинга.
Его наглость меня восхитила, и я принял его условия.
Молодая дама меж тем стала похрапывать, и я решил, что она скоро придет в чувство. Я не мог отвезти ее домой, не зная, кто она и где живет, поэтому она оставалась при мне, пока я был занят делом.
Согласившись показать записи, Пайк подвел меня к полке, где стояли многочисленные фолианты.
— Вот уже шесть лет, мистер Уивер, я дарую счастье мужчинам и женщинам. Я наделен привилегией служить бедным, нуждающимся и обездоленным после того, как неосмотрительно вложил деньги в разведение овец. Вы не поверите, но шурин не сказал мне, что не намерен покупать овец. Я потерял деньги и не смог расплатиться по долгам. Кроме того, если уж быть честным перед Богом, скажу, что я не сразу прекратил траты после того, как случилось это несчастье. И вот из-за каких-то жалких нескольких сотен фунтов я должен был гнить в тюрьме до конца своих дней. У большинства опустились бы руки, не так ли?
— Возможно, — согласился я.
— Вы правы. У большинства. Но только не у меня. Я стал служить Господу здесь, в этом безысходном аду. А разве можно лучше служить Господу, чем совершать самое священное из таинств — бракосочетание? Разве Господь не велит нам плодиться и размножаться? В течение этих долгих лет моя жена была для меня настоящим благословением. А вы женаты, мистер Уивер?
Обоснованно сомневаясь, что мне позволят покинуть «Веер королевы», не изведав счастья супружества, я предпочел сказаться женатым.
— Очень хорошо, сударь, очень хорошо. Это написано у вас на лице. Нет ничего лучше на свете, чем быть женатым. Это корабль фортуны, которым каждый мужчина должен управлять сам. Вы согласны?
Я промолчал, опасаясь, что он снова примется уговаривать меня жениться на похрапывающей даме.
Видя, что я не отвечаю, он указал на фолианты:
— Эти книги шестилетней давности, сэр. Сотня браков в неделю, порядком накопилось имен. Когда, вы говорите, был заключен этот брак?
— Полгода назад, не больше, — сказал я.
— Ну, это просто, ничего проще. Вам нужна книга, которую я как раз держу в руках.
Увидев, что он и не думает с ней расставаться, я полез в кошелек и достал обещанные монеты. Книга беспрепятственно легла передо мной.
— Возможно, вы вспомните женщину, которую я ищу, — сказал я наудачу. — Я слышал, она отличается необычной красотой. Высокая, чрезвычайно бледная. Белокожая и белокурая. И что самое поразительное, говорят, у нее необычайно темные глаза. Вы видели такую женщину?
— Возможно, — сказал он задумчиво, — но нужда привела к тому, что мне стала отказывать память. Печально, что человек вынужден отвлекаться на мысли о том, где взять следующий кусок хлеба.
Я протянул ему еще одну монету.
— Это поможет вашей памяти?
— Еще как. Теперь могу сказать вам с уверенностью, что никогда не видел девушки, о которой вы говорите.
Поскольку девушка происходила из почтенной семьи, я был вполне уверен, что у нее должен быть хороший почерк. Эта уверенность, однако, не помогла мне сразу разобрать каракули в книге. На просмотр записей за последние полгода ушло не менее двух часов, но мои труды ничем не вознаградились. Никаких сведений об искомой даме не было. Конечно, она могла подписаться вымышленным именем, но к этому приему прибегали мужчины, стремящиеся жениться в физическом, но не вполне юридическом смысле. Мне казалось, что женщина, пусть очень молодая и влюбленная, не стала бы отказываться даже от сомнительной законности «флитского» брака.
Я захлопнул книгу, и его преподобие мистер Пайк, неизвестно где до этого прятавшийся, тотчас предстал передо мной.
— Вижу, вам не повезло, — сказал он, грустно качая головой. — Очень жаль. Надеюсь снова вас увидеть, если вам понадобятся записи о регистрации браков.