Мы прижались к скользкой каменной стене здания, пытаясь укрыться от дождя, который по-прежнему не унимался. Часом ранее мы были ему рады, но теперь, замерзшие и промокшие, пали духом. Ожидание показалось вечностью, но наконец через полчаса стражник вернулся.
— Ничем не могу вам помочь, — сказал он. — Узника отпустили. Его здесь нет.
— Нет? — воскликнул я. — Как это нет?
— Мне рассказали странную историю, и я бы вернулся раньше, если бы не остался ее послушать — подумал, что вам может быть интересно ее узнать, и дослушал все до конца. Сверившись с сегодняшним прейскурантом, я вам скажу, что интересные истории об освобожденных узниках тоже стоят два шиллинга. Так что давайте денежки и радуйтесь, что на этой неделе тюрьма не взимает плату за пустые хлопоты.
Я просунул монеты в оконце. Стражник их тотчас схватил.
— Итак, вот что я слышал. Приезжает джентльмен и сообщает, что оплачивает долги заключенного и стоимость его содержания в тюрьме. В этом нет ничего необычного. Естественно, такое случается постоянно, но в этом случае история закончилась тем, с чего началась, так как человек, который пришел вызволить заключенного, и человек, который посадил его в тюрьму, одно и то же лицо — некто Кобб. А самое интересное то, что заключенный отказывался от освобождения и не хотел идти с этим человеком. Все говорил, что уж лучше остаться в тюрьме. Но я вам скажу, у нас здесь не постоялый двор, хоть вы так и думаете, и пара надзирателей силой посадила освобожденного мистера Франко, как он ни упирался, в экипаж его освободителя.
Страх и гнев охватили меня. Только мы с Элиасом решили, что Кобб не может меня запугать ничем, к чему бы я не был готов, — и пожалуйста, он все предвосхитил. Ему было недостаточно того, что мистер Франко гниет в тюрьме, и он его похитил. Никогда еще я не был так решительно настроен нанести ответный удар, причем удар мощный. И никогда еще я не был так растерян, не зная, как это сделать.
На следующее утро, когда до собрания акционеров оставалось два дня, Элиас пришел ко мне в съемные комнаты ровно в назначенный час, а значит, был так же обеспокоен, как и я.
— Разве ты не должен быть в Крейвен-Хаусе? — спросил он. — И управлять делами оттуда?
— Управлять нечем, — сказал я. — Если я не найду чертежи станка Пеппера, ничего нельзя будет сделать. Я должен отыскать их до собрания акционеров, так как триумф Эллершо только озлобит Кобба. Но прежде всего следует освободить мистера Франко.
— И как ты это собираешься сделать?
— У меня есть кое-какие идеи, но сперва мы должны поговорить с Селией Глейд.
Элиас побледнел, а затем покраснел.
— Ты уверен, что это необходимо? В конце концов, может быть, мистер Багхат хотел предупредить, чтобы мы держались от нее подальше.
— Может быть. А может, советовал нам найти ее. Не могу упустить такую возможность, ведь это были его предсмертные слова.
— А вдруг предсмертные слова были предупреждением? Зачем зря рисковать?
— Зря — незачем. Однако лучше рискнуть, чем сидеть сложа руки. Если окажется, что она враг, мы дадим ей отпор.
— Лучше не горячиться, пока мы не узнали побольше.
— Я тебя понимаю, — сказал я. — После случившегося тебе не хочется ее видеть, особенно в моем присутствии. Знаешь, я взял на себя смелость и послал ей утром записку с просьбой прийти сюда, если может сообщить что-нибудь важное.
Элиасу было нечего сказать на это, и он отвернулся.
Следующие несколько часов мы провели, обсуждая различные способы вырвать мистера Франко из когтей Кобба, и, как мне показалось, нам пришло на ум несколько неплохих идей. Уже около полудня в дверь постучала моя квартирная хозяйка с сообщением: на улице в экипаже меня ожидает дама, которая просит спуститься вниз.
Мы с Элиасом переглянулись, но, не теряя времени, ринулись на улицу, где красовалась серебряная с черным карета. Из окна ее выглядывала роскошно одетая леди, удивительно красивая, в прекрасном шелковом платье, — несомненно, богатая светская дама. Во всяком случае, это первое, что пришло мне на ум. Второе, что мне пришло на ум: это Селия Глейд.
— О, джентльмены, я так рада, что вы смогли со мной встретиться. Вижу, не одна я решила, что сейчас в Крейвен-Хаусе делать нечего. Если вы будете настолько любезны, что согласитесь сесть ко мне в экипаж, мы можем покататься по городу и поговорить по душам. Уверена, нам есть что рассказать друг другу.
Элиас качнул головой, едва заметно, но это не ускользнуло от моих глаз. Я видел его насквозь и понимал, что его страх перед Селией Глейд не может быть порожден только словами Аадила. Скорее всего, он путал страх с угрызениями совести и избегал Селии, потому что ее присутствие напоминало ему о собственном не совсем дружеском поступке по отношению ко мне. Не стоило бы ему на подобном основании делать далекоидущие выводы.
— Почему мы должны доверять человеку, ведущему двойную игру, вроде вас? — спросил я, скорее чтобы доставить удовольствие Элиасу, чем рассчитывая получить исчерпывающий ответ.
— У меня есть все основания полагать, — ответила она, — что, когда вы сядете в мой экипаж, узнаете почему. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Может быть, вы и не хотите мне доверять, сэр, но тем не менее доверяете, поэтому не будем терять время на глупости.
Я шагнул вперед и открыл дверцу. В экипаже сидела мисс Глейд в роскошном платье из зеленого шелка с отделкой из кружев цвета слоновой кости. На руках были перчатки из телячьей кожи, а на голове милый капор. Но в глаза бросалась не ее прекрасная одежда, а проказливая улыбка на лице и победоносный вид. И я не мог винить ее за это, ибо она в самом деле одержала победу.
Рядом с ней сидел не кто иной, как мистер Кобб собственной персоной, связанный по рукам и ногам веревкой почти такого же цвета, как кружева мисс Глейд.
Она рассмеялась, будто в ответ на хорошую шутку.
— Ну, хотите еще что-нибудь узнать?
— Я весь внимание, — сказал я.
Мы заняли места, и ливрейный лакей закрыл за нами дверцу.
Карета тронулась. Мисс Глейд сидела, сложив руки на коленях, и дьявольски соблазнительно улыбалась. Элиас не знал, куда девать глаза, а я смотрел на Кобба. Он сидел, наклонившись вперед, скорее как военнопленный, чем как… не знаю уж, кем его следовало считать.
Как ни странно, именно он прервал молчание.
— Уивер, — сказал он, — вы должны мне помочь. Поговорите с этой безумной женщиной, поручитесь за меня. Она пугает меня пытками, тюрьмой и виселицей. Я этого не вынесу. Понимаю, вы не одобряли моих действий, но согласитесь, я был к вам добр.
Я не собирался выполнять его просьбу. Он не так грубил мне, как его племянник, это правда, но он был моим поработителем.
— Как оказалось, что эта женщина взяла вас в плен? — вместо этого спросил я.