К этому несчастному напитку, чье предназначение сделать нас лучше, всегда относились неоднозначно. Сначала он получил известность на Востоке, где его удивительные свойства восприняли с подозрением. Магометанская вера запрещала употребление алкоголя, поэтому люди на Востоке не знали напитков, которые меняли характер человека. Около ста лет назад в Египте наместник царя созвал главных имамов, чтобы решить, запрещен или разрешен кофе в соответствии с правилами питания, изложенными в их священных писаниях. Один имам заявил, что кофе подобен вину и поэтому его следует запретить. Но как было можно соглашаться или спорить, ибо все эти благочестивые люди никогда не пробовали вина и могли только гадать. Они знали, что вино делает человека сонным. Но кофе, напротив, бодрит. Следовательно, кофе не мог быть подобен вину.
Другой имам кричал, что кофе черного цвета, а обжаренные зерна похожи на грязь. Магомет запрещал есть грязь, значит, кофе следует запретить. Третий говорил, что, поскольку огонь очищает, в процессе обжаривания зёрна кофе перестают быть нечистыми и, напротив, очищаются от всего, что было в них нечистого. В результате они могли только сказать, что кофе ни запрещен, ни разрешен. Они сочли, что кофе мекруб, то есть нежелателен.
Конечно, они ошибались. Слово «нежелательный» вовсе не подходит к кофе. Все стремятся приобрести его силу, а когда он только появился, были люди, хотевшие приобрести богатство, которое он сулил. Одним из таких людей был, конечно, Мигель Лиенсо, благодетель моих юных дней. Как добр он был по отношению к нашей семье, предупредив вовремя об инквизиции, когда никто другой не подумал нас спасать! Разве он это сделал из выгоды? Нет, никакой выгоды в этом не было. Он сделал это из любви? Мы были едва знакомы. Он сделал это, я уверен, потому что он справедливый человек, которому доставляет удовольствие разрушать планы злодеев.
Я не хотел ставить его в неловкое положение, поэтому, когда подружился с Лиенсо в Амстердаме, не стал напоминать ему о добре, сделанном для моей семьи. Вместо этого я иногда совершал с ним небольшие сделки, составлял ему компанию в тавернах и харчевнях и учился с ним вместе в синагоге Талмуд-Тора, пока не был отлучен.
Встречаясь, мы разговаривали о разных пустяках. А потом однажды он сказал мне, что хочет заняться торговлей кофе. Я знал о кофе, поскольку несколько лет прожил на Востоке. Я знал, что человек, который пьет кофе, вдвое сильнее, вдвое мудрее и вдвое хитрее, чем человек, который его не пьет. Я знал, что кофе обостряет ваш ум.
Я знал и другие вещи. Я знал вещи, о которых не был готов рассказать своему другу сеньору Лиенсо. Не потому, что я желал ему неудачи. Вовсе нет. Напротив. Я не поделился с ним секретами потому, что желал ему удачи. Вдобавок у меня были все основания полагать: это новое кофейное предприятие — именно то, что мне нужно.
Кофе. Это был огонь, который питал сам себя.
Мигель с холодными от сырости ногами сидел в своем подвале и пил кофе чашку за чашкой. Он писал письма маклерам и торговцам всех бирж, которые были ему известны. Естественно, пройдет несколько недель, прежде чем он получит ответы, но ответы будут. Он просил ответить как можно скорее и обещал щедрые комиссионные.
Все было так, как говорил Алферонда. Он не спал полночи, перечитывал свои письма, рвал их и писал заново. Он выучил порцию Торы, заданную на неделю, и знал, что блеснет в своей синагогальной группе. Он перечитал восемь повестей об Очаровательном Петере.
На следующий день он чувствовал себя разбитым, но, если это цена производительности, он был готов ее заплатить. В любом случае утренний кофе погасил долги, набранные кофе, выпитым накануне вечером.
Мигель слышал, что Паридо и его торговое объединение понесли значительные убытки — иначе говоря, не получили барыши, на которые рассчитывали, — из-за того, что Мигель вмешался в торги китовым жиром. Однако при встрече на бирже Паридо не подал виду, что сердится.
— Я слышал, ваш месяц окончился удачно, — сказал парнасс.
Однако, несмотря на радостные слова, его голос звучал так, будто он говорил о смерти друга.
Мигель широко улыбнулся:
— Могло быть и лучше.
— То же самое могу сказать о своем месяце. Вы знали, что ваши махинации с китовым жиром принесли мне изрядные убытки?
— Мне очень жаль, — сказал Мигель. — Я понятия не имел, что вы связаны с этим, иначе не решился бы участвовать в торгах.
— Это вы мне так говорите, а на самом деле все это довольно сомнительно, — сказал Паридо. — Несколько человек шепнули мне на ухо, что ваша махинация с китовым жиром была пощечиной.
— На вашем месте я бы не позволил моему брату шептать вам что-либо на ухо. Его несвежее дыхание сразило бы и лошадь. Если не верите в мою честность, поверьте, по крайней мере, в мою осторожность. С какой мне стати вызывать ваше неудовольствие, намеренно выступая против вас?
— Я не знаю, что вынуждает человека поступать тем или иным образом.
— Я тоже. А вы знаете, в последний момент цена на бренди подскочила. Вероятно, вы об этом знать не могли, хотя кое-кто мог бы шепнуть мне кое-что на ухо, если б захотел.
Паридо нахмурился:
— Уж не думаете ли вы, что я обманул вас с вашими фьючерсами?
— Все это довольно сомнительно, — сказал Мигель.
Паридо хихикнул:
— Возможно, мы сравняли счет. Вы потеряли на бренди меньше, чем я потерял на китовом жире, но ваши убытки для вас важнее, чем мои убытки для меня.
— Это правда, — согласился Мигель.
— Позвольте мне задать вам один вопрос. Как оказалось, что вы приняли участие в торгах китовым жиром? Вы полагаете, это чистое совпадение?
Мигель не знал, как ответить, но Паридо заговорил прежде, чем молчание стало слишком заметным:
— Вам кто-то посоветовал вступить в торги китовым жиром?
Словно Очаровательный Петер подсказал ему имя. Ну конечно. Почему не сказать?
Назвать его имя не было предательством, поскольку он был вне досягаемости Паридо.
— Я получил записку от Алферонды. Он советовал мне купить китовый жир, по его собственному почину.
— И вы ему поверили, человеку, которого мы изгнали из общины?
— Я подумал, у него нет причин мне лгать, и когда я сам навел справки о товаре и обстановке на бирже, то заключил, что совет был хорошим.
Паридо в задумчивости почесал бороду:
— Я предполагал, что так может случиться. Рекомендую вам, Лиенсо, больше не иметь никаких дел с ним. Если требуется, заплатите ему агентское вознаграждение, но избавьтесь от него. Этот человек представляет опасность для любого, кто с ним соприкасается.
Мигель не мог поверить в свою удачу, что ему так легко удалось избежать гнева Паридо. Конечно, тот был недоволен тем, что потерял деньги, но, вместо того чтобы тратить гнев на Мигеля, решил обвинить во всем Алферонду.