– А еще здесь огромное количество гротов.
– Да, я обратил на это внимание, – охотно отозвался Леонардо. – Они очень живописны.
– В правлении отца Лодовико их было значительно меньше. А знаете почему их сейчас такое большое количество?
Неопределенно пожав плечами, Леонардо произнес:
– Даже не могу предположить. Тут, наверное, все дело во вкусе самого Лодовико Сфорца.
– Совершенно верно, их увеличили по приказу герцога, – проговорил новый знакомый, понизив голос. – Герцог нередко прогуливается по парку со своими любовницами, и темные закоулки в виде гротов всегда бывают очень кстати. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Разумеется, любезный Лука, – сказал Леонардо, всмотревшись в дальний конец аллеи, где вдруг неожиданно возникла фигура Лодовико Сфорца.
Заметив обращенные взгляды, герцог приостановился и, приняв от подданных должные поклоны, зашагал дальше со своей очаровательной спутницей.
– А вы знаете, кто на этот раз составляет компанию нашему блистательному герцогу?
– Не имею понятия, – откликнулся Леонардо. – Лодовико окружает такое огромное количество прекрасных женщин, что всех их не запомнишь. Но насколько я могу судить, она невероятно хорошенькая. Чего только стоит ее превосходная осанка!
– О, да! Зовут ее Цецилия Галлерани, это последнее увлечение нашего Лодовико. Герцог просто без ума от своей любовницы! Надо признать, что, кроме впечатляющей внешности, она наделена покладистым нравом и добрым сердцем. Сейчас ее положение во дворце невероятно высокое, но, насколько мне известно, она никогда не злоупотребляла своим положением и держится со всеми любезно.
Остановившись, герцог попридержал руку своей избранницы. Леонардо имел возможность убедиться в грации Цецилии – девушка была на полголовы выше Лодовико, а когда она повернулась, показав безупречный римский профиль с высокими скулами, он сумел оценить по достоинству ее красоту.
– Вижу, что она кротка и необычайно прекрасна, – в голосе Леонардо послышалась теплота. – Как давно они вместе?
– Уже два года. Поверьте мне, для герцога это весьма большой срок. Цецилия стала принадлежать ему, будучи совсем юной. А в этом году она родила герцогу мальчика, но вопреки ожиданию придворных он не только не охладел к ней, а даже наоборот, его страсть к ней стала как будто бы даже еще сильнее. Хотите, я дам вам дельный совет?
– Сделайте милость, любезный Лука, – Леонардо постарался сдержать иронию.
– Если хотите чего-нибудь достигнуть при миланском дворе, так попробуйте сначала расположить к себе Цецилию. Она может сделать вам любую протекцию.
– Возможно, я последую вашему совету.
Прозвучал громкий заливистый смех. Запрокинув голову, Цецилия, выставив вперед круглый подбородок, весело смеялась над остротами герцога. Леонардо лишь хмыкнул: во время их недолго разговора герцог не произвел на него впечатление остроумного собеседника; возможно, что в общении с дамами он умеет раскрывать лучшие стороны своей натуры.
Потянув за руку Цецилию, герцог спрятался в каменном гроте, искусно сооруженном между кустов самшита.
– Ну что я вам говорил? – удовлетворенно произнес музыкант. – Предполагаю, что они уединятся здесь часа на два. Давайте с вами свернем на другую аллею, чтобы не поставить в неловкость блистательного герцога.
Стража, шедшая за Лодовико Сфорца, предусмотрительно обступила грот с двух сторон, давая герцогу с его спутницей возможность остаться наедине.
– Я слышал, что вы предлагали герцогу какое-то интересное вооружение, какого еще никогда не существовало? Это правда?
Дотопав до конца аллеи, они оказались на небольшой площадке, усыпанной красным песком, а с нее, разбиваясь на три ровных луча, по обе стороны которого росли кусты, постриженные по краям, шли ровные узкие дорожки, посыпанные красным гравием, желтым песком и черным везувианом. Миланцы называли подобное новшество «гусиными лапками».
Чуть помедлив, музыкант увлек Леонардо по красной дорожке.
– Совершенно верно. Я предложил изготовление закрытых колесниц, безопасных и неприступных в бою. Эта колесница, прикрытая панцирем, должна быть укомплектована пушкой, – с азартом принялся рассказывать Леонардо. – Изнутри она будет управляться восемью воинами при помощи рычагов и приводов. Уверен, что с таким вооружением воинство герцога будет непобедимо!
– Я разделяю ваше неудовольствие, бедный мой Леонардо, – покачав головой, сочувственно проговорил Лука. – Только уверяю вас, не вы один такой несчастный. Если бы вы знали, какие проекты предлагали герцогу архитекторы из Венеции! Однако он предпочел от всего этого отказаться. Хочу вам сказать откровенно, – музыкант перешел на шепот, – наш герцог с подозрением относится ко всему свежему, особенно если это новое исходит от немиланцев. А уж если дело касается войны, так тут он и вовсе младенец! Военной кампании он предпочитает хитроумную интригу. Лодовико предпочитает проявлять доблесть не на поле брани, а в постели. Ха-ха! – добродушно рассмеялся музыкант. – По дворцам герцога бегают толпы его незаконнорожденных отпрысков!
Леонардо лишь сдержанно улыбнулся, понимая, что столь откровенное суждение его нового друга может когда-нибудь закончиться для него заключением в крепость.
– Вы очень неосторожны, Лука, – даже парк может иметь уши, – обвел Леонардо рукой обезлюдившие аллеи.
– Ха-ха! Это еще не самые крамольные мои мысли, дорогой мой Леонардо. Самые скверные из них я высказывал, оставаясь наедине с собой. Представляю, как расстроился бы римский папа, вдруг однажды их услышав.
– А хотите, я нарисую ваш портрет? – спросил Леонардо, поддавшись неожиданному сильному порыву.
Этот молодой музыкант невероятно занимал его. Прекрасно сложенный, с огромными карими глазами и вьющимися каштановыми волосами, широкой волной спадающими на широкие плечи, он выглядел, как древнегреческий Давид, сразивший Голиафа. Такому юноше, имевшему широкие ладони и сильные длинные пальцы, подобало держать в руке алебарду, а не капризную лютню. Родившись воином, он по прихоти судьбы сделался придворным музыкантом.
Несмотря на веселость, лучившуюся из озорных глаз Луки, на его лице ощущалась печать безысходности и близкого конца. Именно таким стоит рисовать Христа, знавшего о своей неминуемой кончине, но продолжавшего следовать предначертанной судьбе.
– Портрет? – удивленно протянул музыкант. – Но у меня нет денег на потрет. Я не сумею с вами расплатиться, дорогой вы мой Леонардо.
– Я напишу ваш портрет совершенно бесплатно, на мой взгляд, у вас очень выразительное лицо.
– Если это ничего не будет мне стоить, тогда я не против. – И, сверкнув широкой белозубой улыбкой, добавил: – А все-таки вы презабавный человек, Леонардо. И как в таком случае вы назовете этот портрет?
– К примеру, «Портрет музыканта». Ну как вам?