— Мы уже вряд ли сюда вернёмся, — сказал Эшби. Потом улыбнулся. — Ты помнишь нашу прогулку по берегу?
Галка весело рассмеялась, но покрасневшие щёки и заблестевшие глаза лучше всяких слов объяснили бы даже незнакомому человеку и характер этой прогулки, и то, что она прекрасно её помнит. После памятного разговора с Морганом, когда Эшби вернулся в порт с новыми призами, вечером они позволили себе наплевать на всё и вообще сбежать из города. Делать-то всё равно нечего. Жителей в городе не осталось, а грабить что плохо лежит Морган умел лучше всех. И, обнаружив укромное место на пляже, они неистово любили друг друга, начисто позабыв о риске быть захваченными в плен испанцами или индейцами. Люди иногда должны делать глупости… Хотя их гражданский брак к тому времени длился уже две недели, только в ту ночь Галке было дано полностью раствориться в происходящем с ними обоими… Тёплое, едва шевелившееся в штиле море стало их постелью, бесстыжим сводником, свидетелем их любви. И в какой-то момент они оба вдруг не поняли — ощутили каждой клеточкой, что море соединяет их крепче всяких официальных бумаг… Вернулись они в город за полночь и проспали до полудня. А потом Галка впервые сказала ему: «Я люблю тебя, Джек».
Город горел, следовало уходить как можно скорее. И они пошли к северной заставе, где их уже ждали Дуарте, Билли и французские капитаны со всей тортугской бандой… К слову, Жозе воспринял скоропалительное замужество Галки не то чтобы совсем уж спокойно, но без драматических последствий. Только и сказал ей: «Я давно приметил, что этот холодный красавчик с тебя глаз не сводит. Надо же: ждал целый год… Ну да ладно, чего уж там. За меня бы ты всё равно не пошла». «Я — капитан, — ответила ему Галка. — Ты бы мне этого никогда не простил». Теперь они чувствовали себя кораблями, чьи курсы, будучи параллельными, никогда не пересекутся. И оба решили, что это к лучшему. Раз ничего не начиналось, нечему и заканчиваться… Последний взгляд назад, с горки. С той самой, с которой Бертье, помнится, обстреливал испанские батареи. Теперь был виден не только дым. Кое-где вырывались оранжево-алые языки пламени, взлетали тучи искр — это обрушивались кровли горящих домов. Панама, многие десятилетия слывшая жемчужиной Мэйна, превращалась в груду углей. Галка не знала, будет ли новый город, построенный на пепелище, лучше старого. Знала только, что это рано или поздно произойдёт. И в этой истории — гораздо раньше, чем в том варианте, который знала она. Потому что был спасён главный ингредиент, на котором поднимется любой город: люди. Они вернутся и отстроятся. Лишь бы не нашёлся второй Морган…
Обратный путь, говорят, всегда короче. Может, и так. На этот раз их не преследовали невидимые в лесу индейцы, не устраивали засад испанцы. Но пираты тащили с собой немало вьючных животных, нагруженных по самое не хочу, и вели несколько сотен захваченных в Панаме негров-рабов. Рабы — тоже товар, который можно выгодно продать. Продуктов теперь взяли с собой столько, что хватало устраивать каждый вечер знатные пирушки. Случись тут после одной такой попойки хоть один испанский отряд, и Морган бы никогда не вернулся в Чагрес. Но, во-первых, испанцев поблизости не наблюдалось, индейцы тихо сидели по своим лесным схронам, а группы охранения по-прежнему исполняли свои прямые обязанности. Потому через восемь дней, утром двенадцатого февраля 1671 года, передовой отряд пиратов показался в виду крепости Чагрес.
Вот теперь Галка сказала себе: всё. Теперь, подруга, ты сама себе не принадлежишь. Слишком многое сейчас от тебя зависит.
Когда же можно будет скомандовать кораблю истории: «Поворот оверштаг»? Да и доведётся ли?
12
Представьте, что вы — пиратский адмирал. Представьте, что дали одному из своих ближайших подручных приказ любой ценой захватить контроль над важнейшей тыловой крепостью и прибрать к рукам самый большой корабль эскадры, вам не принадлежащий. Представили? Очень хорошо. А теперь представьте, какое лицо было у Моргана, когда встречать его вышел Старый Жак, который, по идее, уже недели две как должен был беседовать с чертями в аду. И, что самое интересное, нигде не было видно ни Бредли, ни его головорезов. Тем не менее Морган сделал вид, будто всё идёт как нужно. Разве что поинтересовался у старого пирата, куда он подевал его капитана.
— Куда я его подевал, спрашиваете? — хмыкнул Жак. — В подвал. Вздумал подбивать гарнизон к бунту, так я его живенько в оборот взял. Теперь сидит тихо, как мышь под веником.
— Ну и правильно сделал, дядюшка, — кивнула Галка, едва сдерживавшая желание рассмеяться. — Хотя бунт в военное время вообще-то висельное дело.
— Я оценил ваше благородство, — ответ Моргана был с «двойным дном». — А теперь, комендант Сабинье, отдайте мне моего капитана. С него я сам спрошу.
Делать нечего, пришлось Старому Жаку отдавать Бредли со товарищи. Как бы ни хотелось повесить их на просушку, Морган — это Морган. Хотя кое-кто даже из его капитанов уже с большей охотой посматривал в сторону адмирала Тортуги. Мол, видно, правду говорят, с этой девчонкой удача. Более радостной новостью для боцмана стала новость о том, что «дочка» наконец-то нашла себе мужа. Да не на стороне, а из своих. Даже хотел устроить по этому поводу гулянку, но Эшби с Галкой отговорили.
— В Кайонне нагуляемся, — негромко сказала ему девушка. — Сейчас каждая минутка на счету, зевать нельзя.
Что же до Владика, то его новость о смене семейного положения «сестры» оставила равнодушным. Мол, ну и ладно, живите себе. Это было несколько странновато. Галка вызвала «брата» на откровенность.
— Сам не понимаю, что происходит, — после довольно долгого молчания ответил Владик. Регулярные упражнения с абордажной саблей явно пошли ему на пользу. Теперь это был не избалованный VIP-сынок, а молодой мужчина. Он даже начал избавляться от мажорской манерности, которая так нравилась блондинкам из их района, зато набрался от пиратов вредных привычек вроде питья рома, способности цветасто выражаться и азартно играть. — Нигде не чувствовал себя по-настоящему дома, на своей территории. А на «Гардарике» — пожалуйста. Ни разу на берегу за это время не ночевал.
— Ну, брат, тогда поздравляю с морской болезнью в лучшем смысле этого слова, — без иронии сказала Галка. — Дядька Жак прав, из тебя получится классный моряк.
— Когда это ещё будет…
— Слушай, Влад, чё-то ты мне не нравишься. Колись, что стряслось?
— Да ничего.
— Блин, ты кого хочешь обмануть, Владик? Меня, что ли? Говори, в чём дело?
— Морган этот… Слушай, он часом голубизной не страдает? Поймал меня сегодня на дворе, с полминуты поразглядывал. Потом говорит: «Так это и есть брат знаменитой мисс Спарроу?» «Вам-то что?» — спрашиваю. А он засмеялся так странно. «Брат и сестра, а такие разные, — говорит. — Иди, парень. Мы ещё побеседуем».
— Так, — Галка мгновенно подобралась. — Быстро на «Гардарику», и чтобы ноги твоей на этом берегу больше не было.
— Думаешь, он собрался тебя шантажировать? — испугался Владик.
— Быстро, Влад. И тихо, чтоб никто ничего не заметил, — Галка испугалась не меньше, только, в отличие от него, этого не показывала. — А то мне как-то влом разводить тут антитеррористическую деятельность. Понял?