Теперь предстояла ювелирная работа. «Охотники» заранее на предполётном инструктаже договорились, что, ошеломив противника первым наскоком, дальше по выбору командира «отожмут» от неприятельской группы один из их истребителей, возьмут его в «коробочку» и погонят на свой аэродром. Бывалым воздушным бойцам известно, что некоторые молодые и не слишком опытные пилоты, внезапно попав в чрезвычайную стрессовую ситуацию, могут впасть в ступор, начисто лишиться инициативы. А в таком состоянии лётчик — или труп или пленник, третьего не дано.
Рублёв с Кузаковым первыми пристроились в хвост одному американцу и стали постепенно подтягиваться к нему. Оправдывая надежды советских «охотников», янки особо не пытался уйти от преследований. Он почти не маневрировал, механически выдерживая свою машину в режиме горизонтального полёта.
Вскоре подошла пара Одесса — Сынок. Теперь, даже приди американец в себя и попробуй сбежать, ему просто некуда было деваться — МиГи окружили его со всех сторон…
Лёня Красавчик смачно живописал Борису Нефёдову, как ослепительно сверкал у него в тот момент под крылом полированный фюзеляж взятого в тиски «Сейбра» с надписями «USAF» на плоскостях и с каким ужасом вражеский лётчик в огромном, ярко расписанном шлеме смотрел на сомкнувшихся вокруг него врагов. Его уцелевшие товарищи отвесным пике ушли в сторону моря.
И тут охотники услышали призыв о помощи. В наушниках раздался вопль: «У меня на хвосте шесть "ковбоев"! Есть повреждения. Прошу помощи. Если кто рядом, помогите! Товарищи, спасите!!!»
В первую секунду Рублёв решил, что это вражеская обманка, ибо голос в эфире странно выговаривал русские слова, словно читал с листа иностранный текст. Но как вскоре выяснилось, на помощь звал китайский лётчик, обучавшийся несколько лет назад лётному делу в СССР. Отсюда странный акцент. С командного пункта быстро обрисовали ситуацию. Китайский инструктор вместе с корейским курсантом вылетел с одного из тыловых аэродромов на двухместной учебно-тренировочной спарке. Внезапно в ходе планового учебного полёта они заметили вражеский самолёт-разведчик. Сидящий на заднем кресле лётчик-инструктор стал убеждать своего курсанта выполнить тактически перехват. Впрочем, 17-летнего мальчишку долго уговаривать не пришлось, он азартно бросился преследовать улепётывающего крылатого шпиона. Понять их было несложно. Как у северокорейцев, так и у китайцев за каждого уничтоженного «империалистического ястреба» полагалась наградная норма риса, которую с оказией можно было отослать родным. Бывало, что, не рассчитывая сбить врага обычными способами, молодые лётчики в первом же бою скопом бросались таранить противника, лишь бы спасти от голодной смерти родителей, братьев, сестёр, оставшихся в обнищавших до крайности деревнях. Больше всего от таких «банзай-атак» страдали экипажи американских бомбардировщиков, которые не имели возможности подобно коллегам-истребителям увернуться от прямолинейных наскоков новых камикадзе.
Впрочем, судя по призывам о помощи, в данном случае китайский майор и северокорейский Сови (младший лейтенант) не имели намерения жертвовать собой. На их спарке имелась пушка. А на американском разведчике RB-45C Tornado вместо пушек лишь батарея специальных фотокамер. Так что резон без особых хлопот подстрелить ценную «птичку» вроде бы имелся. В экипажи подобных машин часто входили высокопоставленные офицеры разведки в ранге вплоть до полковника.
Но в итоге достаточно опытный профессионал угодил вместе с зелёным пацаном в классическую ловушку с приманкой. За рекой Ялуцзян они влетели прямо в раскрытую хищную пасть: две группы «Сейбров» сверху и снизу одновременно атаковали одиночную учебную машину — пасть захлопнулась.
Рублёв мгновенно принял решение идти на помощь коллегам. Уже почти пленённого американца пришлось бросить. Одесса на прощание даже помахал пилоту «Сейбра», у которого было белое, как бумага, лицо.
Однако помощь подоспела слишком поздно — с земли поднимался столб густого чёрного дыма.
Потом стало известно (осталась запись радиопереговоров экипажа), что на высоте примерно три тысячи метров китайский инструктор приказал мальчишке-курсанту покинуть обречённый самолёт. Но тот отказался делать это первым. При катапультировании подъёмные двигатели кресла могли намертво «заварить» заднего лётчика в кабинете. Сам инструктор по какой-то причине не мог задействовать свою катапульту. Так они и пререкались до самой земли…
«Штрафники» появились на поле боя, чтобы отомстить за погибших товарищей. Начался бой с восьмёркой не успевших уйти американцев. С земли пилоты МиГов получили сообщение, что противник подтягивает к месту событий значительные подкрепления. Советское командование тоже выслало на помощь Рублёву и его людям сорок истребителей. Но, по прикидкам советских станций слежения, две эскадрильи свежих «Сейбров» должны были поспеть в район боя на 3–7 минут раньше наших. Именно столько в среднем продолжалась хлёсткая сшибка противоборствующих крылатых стай. С наступлением эпохи реактивных сверхскоростей воздушные схватки сделались чрезвычайно скоротечными. Несколько минут могли вместить в себя не меньше драматических событий, чем битвы прошлых эпох, гремевших в течение всего светового дня (а то и нескольких суток). На близких к сверхзвуку скоростях за то время, что среднестатистический мужчина тратит на завязывание галстука или чистку зубов, в раскалённом небе войны часто решалось, кому жить дальше, а кому умереть.
Понимая это, Рублёв приказал товарищам уходить. В дали уже появилась цепочка сверкающих на солнце серебряных точек. Широким обходным манёвром авангард неприятельской воздушной армады отсекал крохотный отряд МиГов от своих баз.
— Уводи пацана! — приказал по радио Рублёв Кузакову, имея в виду самого молодого члены их группы.
Зная упрямый характер одессита, Рублёв в грубой форме велел ему тоже исполнять приказ.
А чтобы позволить друзьям вырваться из карусели боя и не допустить, чтобы маневрирующие поблизости убийцы китайской «спарки» повисли у них на хвосте, Костя Рублёв напал на их вожака. Опытный фронтовик без труда определил во вражеской группе старшего — по манере пилотирования и яркой раскраске его самолёта. И как только Костя сел на хвост командирскому «Сейбру», его подчинённые немедленно бросились спасать своего шефа.
В это время тройка МиГов быстрым пикированием ушла в сторону пограничной реки. Это случилось за секунду до того, как мышеловка захлопнулась. Но на том берегу Ялуцзян Лёня Красавчик развернулся и помчался в обратном направлении. Кузакову же пришлось идти домой, иначе за ним непременно увязался бы и Сынок, у которого не было ни единого шанса выжить в свалке с многократно превосходящим по численности противником.
Используя исключительную скороподъёмность МиГа, Лёня быстро набрал высоту в тылу подтягивающихся к месту сражения американцев и ястребом свалился на пару, которая преследовала рублёвский самолёт. От меткой очереди Одессы один из «Сейбров» взорвался, а его попавший под град обломков ведомый шарахнулся в сторону.
— Рубль, уходим! Держись за мной! — становясь крылом к крылу с самолётом старого фронтового товарища и видя его лицо за стеклянным колпаком фонаря, крикнул Лёня.