— Да пошел ты!.. — схватив мешок с инструментами, он полез наружу.
Почему-то Артему казалось, что, покинув кабину, он ощутит примерно то же самое, что ощущает одетый человек в парной бане. Но это была вовсе не баня! То, что он почувствовал всей своей кожей, мог почувствовать, наверное, слесарь, вынужденный ремонтировать изнутри еще не остывшую топку парового котла. Но слесарю положен асбестовый костюм и респиратор, а у Артема не было даже завалящих рукавиц. За металл нельзя было ухватиться, и ему пришлось обернуть ладони клочьями собственной рубашки. Калека пыхтел где-то рядом, помогая чем только можно, но больше мешал. Время от времени из темноты раздавался скучающий голос Адракса: «… не сюда, левее», «… нужный инструмент лежит справа от тебя на расстоянии вытянутой руки», «… отверстие, которое ты ищешь, на четыре пальца выше…» Было ли это очередным издевательством, или чужеродец действительно мог видеть в темноте, Артем так до конца и не понял, но советы были в основном дельные. Немного помогал и накатившийся пожар — его отсветы уже поблескивали на бортах вездехода. Когда стало совсем уж невмоготу, Артем попросил Надежду сбросить вниз баллон с жидким воздухом. Рискуя уже не изжариться, а обморозиться, они работали теперь в облаке сырого, быстро тающего снега, хлопья которого уносил прочь горячий ветер. Как бы то ни было, но спустя полчаса лапа уже стояла на новом месте.
Артем еще помнил, как его втащили внутрь вездехода и окатили водой. Сознание поплыло, в ушах раздался звон. Сердце, сжавшись, дало долгий перебой, а затем затрепыхалось, как попавшая в силок птица. Последнее, что он слышал, теряя сознание, был тяжелый мерный топот железных лап.
Адракс сидел за рычагами управления и, казалось, что мрак, окутавший Страну Забвения, был для него тоже самое, что ясный день.
Артем очнулся, лежа под брюхом вездехода на холодной и сырой земле. Вокруг стояли промозглые туманные сумерки, какие бывают поздним осенним вечером.
Невдалеке, подобно статуе командора, скрестив руки и уронив голову на грудь, стоял Адракс. Глаза его были закрыты. Казалось, он спал.
— Ночь кончилась? — спросил Артем первое, что пришло на ум.
Не дождавшись ответа, он с трудом сел. При этом все внутри Артема, от мозга до желудка, болезненно содрогнулось, словно его тело превратилось в сосуд, переполненный страданием.
— Ночь? — выйдя из оцепенения, переспросил Адракс. — Ночь кончилась. Можешь быть спокоен.
— А что с остальными?
— Они там. — Адракс указал на кабину вездехода. — Спят.
— Где мы сейчас?
— Не берусь судить об этом достаточно точно. Но с тех пор, как машина остановилась, сверху все время что-то каплет. Не похоже, чтобы нам угрожала смерть в пламени.
— А где черепахи?
— Проползают мимо время от времени. Одна недавно чуть на нас не напоролась.
— Наверное, это действительно их страна.
— Все может быть. Но место довольно странное.
Он наклонился и растер между пальцами щепотку грунта. Артем машинально последовал его примеру. Почва действительно была какая-то диковинная — не то древесная труха, не то грубо перемолотая костная мука. Запах ее не вызвал в памяти Артема никаких определенных ассоциаций.
— Каким бы этот мир ни был, он наверняка лучше того, который мы покинули.
— Будем надеяться.
— Значит, ты привел сюда вездеход ночью… на четырех лапах… Ты спас нас всех. Спасибо.
— Не стоит благодарности. Говоря откровенно, ваша жизнь меня совсем не интересует. Более того, кое-кто из вас даже может представлять для меня опасность — чисто условную, но все же опасность. Так что спасать вас я совсем не собирался.
— Спасая себя, ты спас и нас.
— Опасность, угрожающая мне, куда серьезнее, чем Так напугавшее вас Лето. От него я мог бы спастись в любой момент. Для этого достаточно было только подать знак…
— Почему же ты его не подал? Твои друзья, должно быть, обеспокоены твоей судьбой.
— Друзей у меня никогда не было и быть не может. А сигнал этот предназначается моему самому опасному врагу. Будь спокоен, он мигом вытащит меня из переделки. Ты, кажется, назвал наш мир Тропой. Так вот, знай — меня подкарауливают на каждом повороте этой Тропы.
— И здесь тоже? — Артем встал, держась за лапу вездехода. Внезапная откровенность Адракса растрогала его.
— Скоро я это узнаю.
Оставив Адракса, вновь принявшего прежнюю позу, снаружи, Артем вернулся в кабину вездехода. Напряжение последних часов спало, уступив место чувству бесконечной усталости.
К его удивлению, Надежды в кабине не было. Калека ползал по полу, среди пустых сосудов высокого давления и в беспорядке разбросанного инструмента.
— Ты потерял что-нибудь? — спросил Артем, уже догадываясь о цели поисков Калеки.
Тот быстро закивал и изобразил руками что-то длинное и узкое. Вид при этом у него был весьма озабоченный.
«Действительно, куда мог подеваться клинок? — подумал Артем. — Жаль терять такую красивую вещь. Тем более, что это наше единственное приличное оружие».
Вдвоем они облазили всю кабину, но клинка так и не обнаружили. Осталось предположить, что он был утерян во время ночного марша, скорее всего, при аварии. Впрочем, было еще одно место, в котором можно было бы поискать пропажу — просторные одежды Адракса. Но еще неизвестно, как тот отнесется к личному обыску.
Надежду Артем обнаружил в двигательном отсеке. Бледная и растрепанная, она выглядела очень неважно. Полные слез глаза казались озерами скорби.
— Тебя обидел кто-нибудь? — спросил Артем.
— Нет, — она всхлипнула.
— Тогда почему ты здесь?
— Он! — девчонка указала в сторону кабины. — Он! Он там! Калека! Я не могу находиться рядом с ним!
— Да что же случилось? Что он тебе сделал?
— Сон! — Надежда затряслась, как в лихорадке. — Сон! Я видела страшный сон!
— Опять наваждение?
— Нет! Нет! Нет! — Она встала и, двигаясь, как сомнамбула, прошла в кабину.
Калека, видимо, смирившийся с потерей клинка, мирно спал прямо на полу. Наклонившись, Надежда долго всматривалась в его лицо, а затем схватила молоток и прежде, чем Артем успел остановить ее, ударила спящего куда-то между ухом и виском. Удар вышел слабый, неловкий, и Калека вскочил, как ошпаренный.
— Дерьмо! Грязь! — прохрипела Надежда, протягивая ему молоток. — Клоп вонючий! Бей себя по башке!
Изумленно хлопая глазами, Калека изо всей силы заехал себя молотком по лбу. Потом еще раз и еще. На стенку кабины брызнула кровь. Артем кинулся к Калеке, стараясь вырвать молоток, но это было тоже самое, что бороться с каменной глыбой.
— Еще! Еще! — кричала Надежда. Ее глаза подернулись мутью, точь-в-точь, как это иногда случалось с Адраксом. — А теперь по зубам! По зубам!