Движение перед гостиницей было очень интенсивным, и Муза еле перешла площадь со своим чемоданом. В холодном сером холле гостиницы ее встретил унылый взгляд охранника и безразличный взгляд молодой женщины за стойкой администратора, которая была пластмассовой, белой и абсолютно некрасивой, со следами чернил на поверхности и скоплениями пыли в уголках светлого пластика.
– Да? – подняла на нее один глаз девушка, другим продолжая выверять что-то в документах.
– Для меня заказан номер, бронь номер восемнадцать, – сказала Муза.
– Муза Юрьевна? – уныло спросила женщина, проверив документы по брони.
– Да, это я, – ответила Муза.
– Люкс трехкомнатный? – спросила женщина.
– Я не знаю, сколько комнат, но люкс, – согласилась Муза.
– Сутки – три тысячи. Сколько суток будете оплачивать? – спросила женщина.
– Для начала неделю, – достала кошелек Муза.
– Сразу неделю? Мы деньги назад не возвращаем! – сразу же предупредила девушка.
– Зачем мне возвращать? – не поняла ее Муза. – Я, наоборот, все заплатить хочу…
– Смотрите! – поджала губы женщина и выписала квитанцию. – Посещения в гостинице до одиннадцати вечера, – сказала женщина. – Проживать в номере может сколько угодно человек.
– Что значит – сколько угодно? – не поняла Муза такой своеобразный подход.
– Двое, трое, четверо, десять человек – только все должны отметиться здесь, на стойке регистратуры. Вы оплачиваете номер за сутки и можете делать в нем что угодно и проживать тоже, – сказала девушка, смотря на нее пронзительным взглядом, словно говоря: «Ну что тут непонятного?»
– Я поняла, но я в этом городе никого не знаю, проживать буду одна, – ответила Муза, словно отчитываясь перед администратором и словно сглазив свое будущее.
Ей выдали ключ и сказали, чтобы она ехала на лифте на третий этаж. О том, чтобы в этом отеле помогли донести чемодан до номера, к чему Муза привыкла за границей, даже и речи не было. Муза докатила до номера свой груз сама. Она воочию смогла оценить допотопный лифт щербинского производства, который резко останавливался, трясся на ходу, долго думал, открывать двери или нет, и явно был опасен. В таком лифте возникала только одна мысль – доедет он или нет?
Полы и стены в гостинице были обшарпанные, давно просящие ремонта. На стенах к тому же висели страшные объявления типа «Массаж на дому классический – тысяча рублей, эротический – по договоренности». Или «Маникюр и педикюр с целью экономии времени сразу за тысячу рублей». «Туристическая фирма «Эдельвейс» – основное направление – «Турция все включено», словно это было полное название страны. «Кто бы сомневался», – усмехнулась Муза, она сама ни за что не обратилась бы ни по одному из объявлений, висящих в таком гадюшнике. Муза протащилась по длинному и очень узкому коридору, который, казалось, не имел ни начала, ни конца, по обе стороны которого тянулись двери в номера. Они все были одинаковые, тонкие, из ДСП, с черными номерами и круглыми ручками с замочными скважинами. Это при том, что во всем мире давно пользовались электронными карточками. Пол в коридоре был неровным, шел устрашающими волнами, поэтому Муза все время спотыкалась.
Муза открыла свой номер ключом, который ей выдали, и вошла в помещение. Затхлый запах прошлого сразу же ударил в нос. В номере было убрано, но сразу было понятно, что в нем давно не жили, да и уборки прямо перед заселением не было, поэтому все покрылось уже небольшим слоем пыли. В прихожей стоял покосившийся шкаф для одежды и висело большое зеркало без рамы и с большой продольной трещиной, что было неприемлемо для суеверных людей. Смотреть в него было не очень приятно, изображение разламывалось на половинки, но, видимо, администрация посчитала, что одна трещина – это еще немного, вполне можно себя рассмотреть. Однако это сулило всем посмотревшим в него неприятности и несчастья, если верить в приметы. Муза прошла в комнату, большую, богато обставленную гостиную. Длинный стол с поцарапанной поверхностью, шесть стульев с высокими спинками, тумбочка с весьма неплоским телевизором и шкаф для посуды были раритетными. Последний был заполнен чашками, фужерами, рюмками, тарелками и другими столовыми принадлежностями. Ни один предмет не повторялся, словно они были собраны «со всего мира по нитке», такой сборный сервиз. Наверное, командированные постояльцы гостиницы забывали в своих номерах то чашку, то вилку, и все это складывалось в этот старый шкаф как в бюро находок.
Из большой гостиной две двери вели в противоположные стороны, где располагались две комнаты, маленькие, темные и неуютные. Дверь в одну, со старым диваном, письменным столом, выглядевшим как списанная школьная парта, и дребезжащим холодильником, Муза сразу же закрыла и решила особо сюда и не ходить. Вторая, ясно, должна была стать ее спальней. В ней стояла большая двуспальная кровать под неожиданно веселым, ярко-розовым, такого поросячьего цвета, покрывалом. Здесь стоял шкаф с зеркальными панелями, одна из которых тоже была разбита, и имелся торшер с тряпичным абажуром, к которому была пришита грязная бахрома. Ванная в этом номере была длинная, узкая и проходная, с двумя входами-выходами в спальню и в прихожую. Сантехника тоже была старой, обычная ванна с черной резиновой пробкой, болтающейся на цепочке. Тут же притулились унитаз и раковина, сужая проход еще больше.
Муза еще раз прошлась по номеру, думая, что ей тут не нравится. Кроме скрипучего пола, старой мебели и общей необжитости и неуютности, здесь и глазу зацепиться было не за что. Она поняла, что до сих пор ходит в верхней одежде, и снимать ее не хотелось: дело в том, что в номере было ужасно холодно, почти как на улице.
«Господи! Как же холодно! Почему тут такой дубак?» – подумала Муза и подошла к батарее. Тут-то все и встало на свои места. Батарея была еле-еле теплая, а из огромного окна во всю стену сквозило. Рама была деревянной, старой, с внушительными щелями, толщиной в палец. Некоторые фрамуги не вставали на свое место наверняка уже несколько лет. А жить ей предстояло в этом номере зимой довольно длительное время! Муза разложила вещи в шкафу и с тоской посмотрела на шкафчик с посудой. Она вдруг почувствовала, что хочет есть, что чай и круассанчик в «Сапсане» только раззадорили ее аппетит.
Она спустилась вниз и вышла на улицу, так как при входе в гостиницу видела вывеску какого-то ресторана. Тут Муза смогла оценить масштаб и красоту интерьера. Все стены были расписаны вручную картинками из сельской жизни украинцев. Такие украинские хаты, колоритные фигуры людей, хороводы, животные, плодоносящие яблони, красивейшие пейзажи. Мебель в ресторане тоже была сделана вручную с изумительной резьбой по спинкам скамеек, стульев и ножек столов. Потолок был не ровный, а в виде шатров, тоже с росписью. Из центра каждого шатра свисала чугунная люстра, тоже ручной ковки, с красивыми плафонами над каждым столом. Тихо играла музыка, ходили молодые парни в национальных украинских одеждах и накрывали столы скатертями с национальным орнаментом.
– Здравствуйте! У нас тут пересменок, а затем банкет. Извините, – сказала девушка-администратор. – Приходите вечером.