Попугай Перришон, увидев пиджак, страшно оживился – некоторое время по своем появлении у них в квартире, он повадился гадить на безумно дорогие Ленины пиджаки, после чего они годились только на половые тряпки. Леня всерьез пообещал свернуть наглой птице шею и зажарить ее с пряностями, но на это Лола сказала, что попугай просто приучает Леню к порядку. У нее, мол, не получилось заставить его убирать одежду в шкаф, а у попугая – получилось. Однако Перришон испугался, что зажарят, и прекратил хулиганить.
Сегодня Лола никак не отреагировала на отвратительное поведение своего компаньона. Она сидела на кухне с Пу И на коленях и пила чай. Причем из Лениной большой чашки с котом. Чашка была старая, треснутая, но Леня не давал ее выбрасывать, потому что нарисованный кот был очень похож на Аскольда.
Сам оригинал тоже пребывал на кухне. Он величественно восседал на подоконнике и искоса посматривал на птичек, которые прилетали на соседский балкон.
– О, вы чай пьете? – обрадовался Маркиз. – Может, и мне кто чашечку нальет?
Тут он заметил, что его любимая кружка занята, и нахмурился. Кот Аскольд не спеша повернул голову к хозяину и нехотя мяукнул. Пу И дремал у Лолы на коленях и тоже не проявил особой радости. Попугая вообще не было в кухне.
– Лолка, я пришел! – сказал Леня.
– А? – Лола с трудом очнулась от глубокой задумчивости. – Ты что-то хотел?
– Чаю я хотел! – окончательно обиделся Леня. – Придет человек домой усталый, а ему и слова ласкового не скажут!
Лола никак не отреагировала на его крик, она снова впала в прострацию. Пришлось Лене самому наливать себе чай, мазать бутерброд маслом и класть на него кусок копченой колбасы. Потом разрезать бублик, опять же мазать его маслом, впихивать туда сыр и складывать обе половинки. У Лолы это получалось довольно ловко, Маркиз же умудрился выронить бублик, но отличная реакция, выработанная во время работы в цирке, не дала бублику упасть на пол, однако Леня все же перемазался маслом.
И снова ничего этого Лола не заметила. Она сидела, тупо глядя перед собой, забыв даже прихлебывать чай.
Кроме всего прочего, ее компаньон съел еще пол кекса с изюмом и цукатами и четыре шоколадные конфеты, наелся наконец и понял, что с Лолой что-то неладно.
– Дорогая, – сказал он, мягко коснувшись Лолиного плеча, – что случилось? Ты чем-то расстроена?
– И все-таки я его где-то видела! – проговорила Лола, отставив недопитую чашку и наморщив лоб.
– Кого? – удивленно переспросил Маркиз. – Вот этого принца?
На столе перед Лолой лежала коробка с остатками шоколадного торта, на крышке которой был изображен молодой человек в красном камзоле и кружевном жабо.
– При чем тут принц?! – отмахнулась Лола. – Я говорю про того парня с фотографии… ну, про любовника твоей Алисы!
– Во-первых, Алиса вовсе не моя, – поспешил откреститься Маркиз. – А во-вторых, где ты могла его видеть? Просто стандартный рекламный красавчик, вот тебе его лицо и кажется знакомым…
И поскольку Лола все еще морщила лоб и упрямо мотала головой, он принес фотографию, которую показывал Алисе, и положил на стол перед Лолой.
Она уставилась на нее так пристально, как будто хотела прожечь на красавчике дырку.
– И вообще, не забивай голову всякой ерундой, лучше сосредоточься на деле! – повысил голос Леня. – Ты же помнишь – у нас осталось всего три дня! Через три дня мы должны явиться пред светлые очи Олега Резуна с подробным отчетом о проделанной работе и, самое главное, с подлинным колье! А у нас до сих пор даже нет никакой разумной версии!
– Не мы, а ты! – проворчала Лола, насупившись. – Ты сам пойдешь в больницу к Резуну…
– Какая разница – мы или я! – фыркнул Маркиз. – Мы с тобой – одна команда, одно целое, мы должны делить не только победы, но и поражения…
– Ага, ты еще скажи – «В радости и печали, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит…»
– Ну, так далеко я не заглядываю…
– Нет, но все же где-то я его видела! У меня профессиональная память на лица…
– Да где ты его могла видеть? Ведь он приехал из Новохоперска… Разве что ты, Лолочка, тоже оттуда родом? И до сих пор старательно скрывала от меня свое происхождение?
– Ой, да перестань! Можно подумать, ты у нас родился в фамильном замке…
– И вообще, тот человек уже умер, так что не представляет для нас интереса! Я сумел разговорить Алису, она мне все рассказала! Вовсе он ей не любовник, просто они переспали один раз. И потом он умер, а ее шантажировали, требовали огромных денег! И эта дурочка заложила бриллиантовое колье…
Лола, однако, уже не слушала его. Она с видом сомнамбулы покинула кухню, причем Маркиз едва успел подхватить песика, чтобы тот не свалился на пол. Лола проследовала в коридор и, взгромоздившись на табурет, принялась рыться на верхней полке стенного шкафа.
– Лолочка, куда ты? – окликнул ее Маркиз. – Жизнь так прекрасна! Не покидай нас! Мы с Пу И не переживем, если ты погибнешь под обломками шкафа!
Лола не удостоила компаньона ответом.
Зато Перришон неожиданно всполошился. Покинув свой наблюдательный пост на холодильнике, он вылетел в коридор и закружил вокруг Лолы, выкрикивая хриплым голосом:
– Полундр-ра! Воздушная тр-ревога!
– Лолочка, кажется, ты очень рискуешь, – озабоченно проговорил Маркиз. – Судя по поведению Перришона, у него там спрятана заначка, и он будет защищать ее до последней капли крови…
Но Лола уже издала победный крик и спрыгнула с табурета с большим альбомом в руках.
Альбом был тяжелый, старомодный, в кожаном переплете с металлическими застежками.
– Откуда у тебя это наследие советских времен? – ужаснулся Леня. – Это тайно привезла твоя тетя Каля из Черноморска? Там твои фотографии в возрасте трех месяцев, в ползунках и с соской?
– И нечего язвить! – отрезала Лола, плюхнув альбом на стол. – Здесь, в этом, как ты говоришь, наследии, собрана краткая летопись моей творческой биографии, летопись моей былой славы – отзывы о спектаклях, в которых я играла, фотографии, программки… все то, чего я лишилась по твоей милости!
– Это был твой добровольный выбор! – надулся Леня. – И ты вроде бы раньше о нем не жалела. И вообще, ты играла в маленьком, никому не известном театрике, перед полупустым залом…
– Настоящие театралы знали наш театр! – возразила Лола, переворачивая листы альбома. – У нас был свой зритель!
– Неужели всего один? – съязвил Леня. – Я думал, их было хотя бы двое. Или даже трое – кажется, у вашего режиссера были три сестры, которые не пропустили ни одного спектакля, и еще приезжал дядя Ваня из Челябинска…
– Какой ты грубый! – фыркнула Лола. – Между прочим, посмотри, какая рецензия – «…особенно выделялась на этом… фоне молодая актриса Ольга Чижова…».