– Значит, завтра во время вечернего спектакля адвокат передаст ей колье. Я же хочу, чтобы вы это колье незаметно подменили на вот такую стекляшку. – Резун достал из кармана мешочек синей замши и выложил на стол дешевую бижутерию. – Затем вы спокойно уезжаете из театра, а я дома извлекаю это, с позволения сказать, колье и устраиваю Алисе серьезный скандал.
– С мордобоем? – спросил Маркиз. – Имейте в виду, я по мокрому делу не работаю.
– Удержусь! – успокоил его клиент. – Не в моих интересах ей морду бить. Мировольский наверняка ее проинструктировал, и она попытается зафиксировать побои. Значит, я обвиняю ее в банальном воровстве. Ее и этого адвокатишку. Пугну как следует и заставлю подписать бумагу о том, что она при разводе не станет претендовать на мое имущество. Ну, положу, конечно, какое-то ей содержание, но не так чтобы большое. Как только Мировольский поймет, что Алиска замешала его в дело о пропаже колье, он тут же от нее открестится. Скажет, что знать ее не знает, ему надо репутацию беречь, уголовщина ему ни к чему. С деньгами, что он заплатил за то, чтобы колье выкупить, пускай сам разбирается, вот и будет ему наказание. А с вами мы встретимся послезавтра утром в офисе, вы мне привезете колье, а я вам заплачу за работу. Устраивает вас такой вариант?
– Ну что ж…
Леня задал еще несколько практических вопросов и распрощался с клиентом.
Дома Лола, выслушав эту историю, задумчиво сказала:
– Что-то это мне напоминает… читала где-то…
– Конечно, читала, это в романе Дюма так же было с подвесками королевы! – рассмеялся Маркиз. – Она их отдала влюбленному герцогу, а король возревновал и велел ей непременно быть на балу в подвесках. Вот и поехали мушкетеры в Англию, чтобы спасти честь своей королевы! Так что у нас все как у Дюма: колье – это подвески, а три мушкетера – это ты, я и Пу И.
Лола представила своего песика в голубом плаще, в шляпе с пером и со шпагой на боку и восхищенно вздохнула.
На следующий вечер дружная компания отправилась в театр. Каждый блестяще сыграл свою роль, операция по подмене колье прошла как по маслу. Леня был уверен, что ни адвокат Мировольский, ни жена Резуна ничего не заподозрили.
Так что теперь можно было расслабиться и отдохнуть.
Аскольд еще раз потерся о ноги хозяина и проникновенно заглянул в его глаза. Этим взглядом он хотел сказать Лене, что дожидался его возле дверей и еще не ужинал, так что сейчас самое время угостить голодного кота чем-нибудь вкусненьким.
– Сейчас, Аскольдик… – проговорил Леня озабоченно. – Потерпи минутку, я только взгляну на наш сегодняшний трофей и немедленно займусь тобой…
Он достал из внутреннего кармана пиджака сверток, принесенный из театра, и прошел в свой кабинет.
Здесь он положил сверток на стол, включил яркую ламПу И аккуратно развернул бумагу.
Перед ним, переливаясь в ярком электрическом свете, лежало усыпанное бриллиантами колье из белого золота и платины. В центре колье располагался огромный голубоватый алмаз удивительной формы, напоминающий человеческое сердце.
Алмаз сверкал, как и полагается алмазу. Более мелкие бриллианты искрились и переливались, рассыпая по комнате голубые искры. Однако что-то насторожило Леню.
Дело в том, что лежащее перед ним колье не распространяло того особенного аромата, свойственного таким уникальным драгоценностям, – аромата огромных денег, аромата роскоши и богатства. От колье не пахло миллионами, не пахло дорогими курортами, виллами на Лазурном берегу, «роллсройсами» и «бентли» с личным шофером.
Леня чувствовал такие вещи каким-то шестым чувством, это было его врожденное свойство, вроде цвета глаз или аллергии на спелую клубнику.
– Ой, Ленечка, как красиво! – восхищенно выдохнула Лола, которая смотрела на колье через плечо своего боевого соратника.
– Ты считаешь? – переспросил Леня, с сомнением разглядывая украшение.
– А тебе что, не нравится? – удивленно переспросила Лола, расслышав в Ленином голосе тревожные нотки.
– Да, что-то мне здесь не нравится! – ответил Маркиз, снова заворачивая колье. – Съезжу-ка я к Ивану Францевичу!
– В такой поздний час? – удивилась Лола. – Что, у тебя действительно есть какие-то серьезные подозрения?
– Пока не покажу ему – не успокоюсь! – ответил Маркиз, вставая из-за стола.
Иван Францевич Миллер был ювелир, как говорится, от Бога. Он занимался драгоценными камнями и изделиями из них, без преувеличения, всю свою сознательную жизнь – с тех самых пор, когда, в далеком детстве, вместе с матерью оказался в ссылке в соленых пустынях Каракалпакии.
Мать его была худая строгая петербургская немка, и ее сослали в Среднюю Азию перед войной вместе с большинством немцев нашего города.
Эльза Миллер умерла в ссылке, не выдержав сурового климата пустыни, и смышленого мальчика Ваню взял на воспитание ссыльный старик ювелир, когда-то бывший поставщиком двора его императорского величества.
Старый ювелир передал толковому и аккуратному мальчику все секреты своего древнего мастерства, и вскоре Иван Францевич сделался действительно первоклассным специалистом по драгоценным камням и изделиям из них.
Маркиза познакомил с Миллером его покойный друг Аскольд – тот самый, в чью честь Леня назвал своего кота. С тех пор всегда, когда Лене требовалась консультация первоклассного ювелира, он обращался к Ивану Францевичу.
Правда, Миллер был человек преклонного возраста, давно уже не выходил из дома и ложился спать довольно рано, но Леня решил все же потревожить старика – уж больно серьезным был повод.
Через полчаса Леня стоял перед дверью Миллера.
Если бы он увидел эту дверь впервые – он был бы очень удивлен: изготовленная из специального сверхпрочного сплава, эта дверь могла выдержать прямое попадание артиллерийского снаряда, а огромный замок, заказанный в знаменитой швейцарской фирме, делал ее похожей на банковский сейф.
Леня нажал на кнопку звонка.
Он уже знал, что в ответ услышит из-за двери хриплый лай кавказской овчарки по кличке Шторм. Действительно, за дверью несколько раз гавкнули, а затем раздался низкий недовольный голос:
– Кто это в такой поздний час пожаловал?
– Это я, Парфеныч! – отозвался Маркиз с некоторой робостью. – Я, Леонид, к Ивану Францевичу! Извините, что так поздно…
Внутри двери что-то загудело, лязгнуло, и дверь медленно открылась, как люк батискафа.
На пороге квартиры стоял мощный старик с длинными, как у гориллы, руками и густыми сросшимися бровями – телохранитель и камердинер Ивана Францевича по имени Парфеныч.
Рядом с Парфенычем рвался с поводка Шторм.
В маленьком государстве Ивана Францевича Миллера Парфеныч и Шторм представляли собой то, что в современных фирмах называют службой безопасности, – и эта пара стоила десятка хорошо вооруженных парней. Вообще Парфеныч оружие не очень уважал. Он говорил, что если человек не может ничего сделать голыми руками, то ему никакое оружие не поможет.