В первый момент ничего не произошло, и она было облегченно вздохнула – значит, все ее страхи напрасны, она зря подозревала самого близкого, единственного человека… она почувствовала укол стыда – как она могла так подумать про него!
И в это мгновение замок чуть слышно щелкнул и открылся.
Катя вздрогнула и выронила проклятый ключ.
Он упал на крыльцо, негромко звякнув… точно так же, как вчера ночью – зеленый ключ на терракотовых плитках.
Точно так же, как в ее сне.
Точно так же, как в туалете клуба, где она нашла задушенную Лиду Дроздову.
Катя машинально подобрала ключ, толкнула дверь, вошла внутрь.
Она почувствовала себя абсолютно опустошенной.
Значит, это не совпадение.
Эти ключи не просто похожи – это два ключа от одного и того же замка!
Виталий сказал вчера, что потерял ключ.
Теперь Катя знала, где он его потерял.
Она пошла по полутемному коридору.
Еще вчера они были здесь вместе с мужем, и она была так счастлива…
Хотя именно тогда червячок сомнения и зародился в ее сознании.
Катя медленно шла вперед.
Она чувствовала себя как героиня сказки «Синяя Борода», вошедшая в тайную комнату своего мужа. Она одновременно боялась того, что может здесь найти, и хотела узнать правду, какой бы страшной эта правда ни оказалась.
Катя толкнула дверь и вошла в комнату.
Прошедшей ночью именно здесь, в этой самой комнате…
Катя постаралась отстранить от себя воспоминания о минувшей ночи. Сейчас она должна быть сильной, а эти воспоминания не принесут ей ничего, кроме слабости и печали.
Чтобы как-то отвлечься от них, она оглядела комнату.
На стене, напротив дивана, висела картина в резной позолоченной раме. Хорошая копия картины голландского художника Питера де Хоха. Уютный голландский дворик, вымощенный черно-белой плиткой, хозяйка в строгом чепце, служанка показывает ей только что купленную рыбу…
Катя прекрасно знала эту картину, потому что точно такая же копия висела у Виталия в кабинете.
Она помнила каждую деталь – складки на алой юбке хозяйки, гвоздь в дверном косяке, тщательно начищенное медное ведерко, две фигуры на заднем плане…
И там, за картиной, был скрыт их домашний сейф.
Катя подошла к стене, осторожно сняла картину с гвоздя.
И увидела точно такой же сейф, как в домашнем кабинете мужа.
Если она решилась пройти этот путь, если она решилась узнать правду о своем муже – она должна заглянуть в этот сейф и выяснить, что хранит в нем Виталий!
На первый взгляд эта задача казалась невыполнимой.
Но Катя знала – или, по крайней мере, думала, что знает, – все маленькие слабости своего мужа.
Среди прочего, Виталий очень плохо запоминал любые цифры.
Ему приходилось все записывать – пин-коды кредитных карточек и мобильного телефона, дни рождения друзей и знакомых… в тех случаях, когда записывать цифры было неудобно или рискованно, он пользовался всякими мелкими хитростями, упрощавшими процесс запоминания.
Так вот, в качестве кода для домашнего сейфа он выбрал дату их первой встречи. Той самой, на концерте Лучано Паваротти. Виталий с гордостью говорил, что эту дату он не забудет никогда.
Может быть, и здесь он воспользовался тем же самым кодом?
Катя приподнялась на цыпочки и набрала на панели шесть заветных чисел: «30–11 – 04». Тридцатое ноября две тысячи четвертого года.
Она помнила этот день, как будто это было только вчера… помнила дивный голос Паваротти, помнила, как Виталий протянул ей программку, помнила его взгляд, полный неприкрытого мужского восхищения…
Неужели и это было фальшью?!
Набрав заветный код, Катя нажала на кнопку ввода.
И ровным счетом ничего не произошло.
Она почувствовала разочарование. Разочарование и горечь.
Ну, с чего она взяла, что муж и в этом сейфе использует тот же самый шифр? С чего она взяла, что вообще знает своего мужа? Ей уже пришлось узнать о нем много нового, так что еще одна мелочь ничего не изменит…
Она машинально оглянулась. За спиной, на противоположной стене комнаты, висело большое зеркало. В нем отражалась она – с растерянным и несчастным лицом, отражалась отставленная в сторону картина, дверца сейфа, хранящего свои тайны…
Женщина на отражении картины стала совершенно другой. Оттого, что она смотрела в другую сторону, неуловимо изменилось выражение ее лица. В нем появилась какая-то тревожная неправильность…
Отражение…
Катя вновь повернулась к сейфу и набрала на панели зеркальное отражение кода: «40–11 – 03».
Вместо тридцатого ноября две тысячи четвертого года – несуществующее сороковое ноября две тысячи третьего. Только месяц остался тем же, а год и число изменились.
Едва дыша от волнения, Катя нажала на кнопку ввода.
Она опять представила себя женой Синей Бороды, которая проникает в страшную тайну мужа.
И вспомнила, что Седрик, тот симпатичный бельгиец, с которым она познакомилась накануне, приходится отдаленным потомком этому сказочному персонажу…
Раздался отчетливый щелчок, и дверца сейфа открылась.
Катя не ощутила ни радости, ни торжества оттого, что ее догадка подтвердилась. Она почувствовала только страх перед неизвестностью. Но нужно сделать следующий шаг. Она запустила руку в сейф, пошарила там…
Сейф был почти пуст. Только в самой его глубине, возле задней стенки, Катя нащупала какой-то конверт.
Она вытащила его и удивленно на него уставилась.
На нем были напечатаны ее адрес и имя – «Е.А. Неверовой».
А обратный адрес…
Обратный адрес Кате тоже был знаком: Садовая-Триумфальная, дом четыре, офис двадцать шесть. И имя отправителя – С.С. Ольховский.
Катя вспомнила запрокинутую на спинку стула голову мертвого адвоката, его лицо, пулевое отверстие на его виске.
Она хотела узнать правду… какой бы страшной она ни оказалась. И вот теперь она находится в одном шаге от этой правды – и медлит, потому что решимость ее тает на глазах.
Конверт она вскрыла через минуту.
Катя задержала дыхание, как будто собралась прыгнуть в ледяную воду, и вытащила единственный листок тонкой бумаги.
Она пробежала письмо глазами, бессмысленно водя глазами по строчкам, не понимая смысла написанного.
Она осознавала только одно: все то, что она считала своей жизнью, – ложь, подлая и унизительная ложь!