– Ладно, – охотно согласилась она, не переставая улыбаться. – А когда я вернусь, мы уж с тобой повеселимся. Я продемонстрирую тебе нечто такое, чего ты еще никогда не сидел в своей Италии.

В глазах Джино промелькнула такая откровенная злость, что Ирена невольно попятилась назад.

– Если хочешь, конечно...

– Да, если захочу, – твердо сказал он.

Она выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь. Примерно часа через два она опять появилась на пороге комнаты с полной сумкой продуктов. Джино вплотную приблизился к ней и глубоко втянул воздух обеими ноздрями.

Он ожидал, что от нее будет пахнуть потом и еще чем-то таким, что он безошибочно определял как запах страха, но ничего подобного не учуял. Она открыто смотрела ему в глаза, наивно улыбалась, а потом вдруг поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– А это еще за что? – удивился Джино.

– За доброе отношение ко мне.

Она тоже жила в этом ужасном перевернутом мире, где отсутствие жестокости расценивается как нежность и величайшая добродетель. Словом, она была винтиком огромного механизма и в этом смысле была похожа на Джино.

35

Ник Коста и Лука Росси стояли на виа ди Порта-Анджелика и смотрели, как на противоположной стороне улицы маршируют швейцарские гвардейцы, высоко поднимая ноги и вбивая каблуки в асфальт. Детективы совершали привычный обход своего участка и остановились прямо перед входом в ту часть здания Ватикана, где проживали высокопоставленные священнослужители. А за несколько дней до этого они стояли на площади Святого Петра и выискивали среди посетителей и туристов местных грабителей, которые неожиданно нападали на прохожих и вырывали сумки. С тех пор, кажется, прошла целая вечность. Знакомый город стал смертельно опасным, да и отношения между напарниками претерпели определенные изменения.

Лука Росси бросил быстрый взгляд на облаченных в голубую униформу гвардейцев и повернулся к Нику:

– Если бы ты не прилип к своему идиотскому сканеру, то ничего не случилось бы.

– Чего не случилось бы? – не понял Коста – Ты хочешь сказать, что все эти люди остались бы в живых? А мир по-прежнему был бы приятным и умиротворенным? И все это из-за того, что я оставил сканер дома?

– Вполне возможно, – проворчал Росси. – Кто знает?

– Да уж.

– Знаешь, парень, скажу тебе откровенно, – назидательно продолжил Росси, – если бы ты не натворил глупостей, то сейчас у тебя не было бы дыры в плече, а лицо твое не выглядело бы так, как будто тебя целый день били о бетонную стену. А в доме твоего отца не сидела бы взаперти женщина, которая до сих пор будоражит твое воображение и переворачивает вверх тормашками твою душу.

– Все это чушь собачья, Росси, – сказал Ник Коста, удивившись резкости своего заявления, а также интонации, с которой произнес фамилию приятеля.

– Да, чушь собачья, – неохотно согласился Росси, – но это еще не все. Сегодня утром я имел разговор с двумя осведомителями. Я спросил их, известно ли в криминальном мире имя Майкл Денни. И знаешь, что мне ответили? Я был прав. Оказывается, мы далеко не единственные, кто содрогается каждый раз, когда слышит это имя. В этом городе есть несколько крупных преступных групп, которые жаждут добраться до кардинала. Правда, в отличие от нас они не желают ограничиться простой беседой. Они в буквальном смысле слова хотят вырвать у него из груди сердце и швырнуть на съедение голодным вонючим крысам. Он втянул в весьма неприятную историю многих влиятельных людей города, а они, как правило, не прощают подобной наглости. Ты слушаешь, что я тебе говорю? Еще раз повторяю, парень: на этого человека ополчились многие известные и влиятельные люди города. Полагаю, ты можешь без особого труда получить пятьдесят тысяч долларов, а то и больше, если поймаешь этого мерзавца и без промедления передашь в руки отъявленных негодяев в черных очках.

Ник Коста показал на ворота Ватикана:

– Почему же эти всемогущие люди не войдут в здание и не сделают свое грязное дело? Что им мешает? Мы с тобой торчим здесь потому, что ничего другого нам не остается, а они ведь могут легко преодолеть все преграды и найти его.

– Очнись. – Росси укоризненно покачал головой. – Ты что, не понимаешь самых простых вещей? Эти люди считают себя истинными католиками. Разумеется, они совершают преступления: убивают, воруют, шантажируют, торгуют наркотиками – и при этом считают себя порядочными людьми. Словом, они живут и работают по определенным правилам и никогда не нарушают их. Они даже полицейских не трогают без особой необходимости. Правда, не гнушаются убийствами судей, но это совсем другое дело. У них есть свой кодекс чести, в соответствии с которым Ватикан – место священное. Если Денни захочет, то будет жить в этом здании до конца своих дней. За высокими стенами он может чувствовать себя в полной безопасности. Но как только он покинет Ватикан, с ним будет покончено раз и навсегда. Если, конечно, не успеет снова спрятаться.

На Ника навалилась усталость, плечо заныло от боли, а синяки на висках запульсировали от прилива крови.

– Ну так что же нам делать?

Росси наклонился к его лицу:

– Быть предельно осторожными, вот и все, Ник. Нам нужно внимательно следить за тем, что мы говорим, просчитывать каждый свой шаг и думать, кому можно доверять, а кому – нет. Мы живем в чрезвычайно сложном и противоречивом мире.

– Хорошо, я постараюсь запомнить это, – согласился Ник и быстро посмотрел на часы. – А сейчас у меня важная встреча. Встретимся завтра.

– Я пойду с тобой, – неожиданно предложил Росси. – Нет проблем, у меня масса свободного времени.

Коста недовольно поморщился:

– Ты же слышал, что сказал Фальконе? Кардинал хочет поговорить со мной наедине.

– Да, слышал, – согласно кивнул Росси, – но я все равно могу пойти с тобой. Не забывай, что мы с тобой напарники. Или я ошибаюсь?

Он действительно ошибался. В последнее время между ними появилось ничем не обоснованное недоверие.

– Я ценю твою готовность помочь, дядя Лука, – сказал Ник. – Но пойми меня правильно.

Росси тяжело вздохнул, словно не ожидал получить отказ:

– Конечно, я все понимаю и рад, что ты оценил мое предложение. Что ж, ты готов делать все, что требует от тебя Фальконе, но только убедись вначале, что поступаешь правильно. Именно поэтому мы и торчим сейчас здесь.

– Лука, что случилось?

Полное бескровное лицо Росси заметно помрачнело. Лука выглядел удрученным и, похоже, просто не знал, что делать.

– Ничего, – буркнул он. – И все сразу. Эта идиотская работа и ты. Причем ты меня беспокоишь сильнее, чем все остальное, если говорить откровенно.

Ник Коста напряженно молчал, испытывая неприятное чувство ответственности и неизбывную душевную боль.