– Какая-то странная у вас группа! – Кристина выпила второй бокал. – Они что, так и будут по клавишами барабанить? И как нам танцевать?
– Извините, – галантно улыбнулся Алекс. – Кажется, я просто перепутал диски. Сейчас подыщем что-нибудь другое.
Скучную классику сменил веселый хип-хоп.
– О! То, что надо! – одобрила Кристина и вцепилась в англичанина, как самка богомола в самца. – Приглашаю на белый танец!
Они сплелись в объятии и принялись медленно раскачиваться, не очень-то стараясь попасть в такт. Руки Алекса жадно ощупывали крепкие бедра и выпуклый зад партнерши. Она в свою очередь запустила ладонь ему под рубашку. Какое бесстыдство! Танец и музыка были для них просто предлогом для тесного телесного контакта! Я пригласил Юлию, чтобы собственным примером устыдить эту распущенную парочку… Но подавать пример целомудрия, когда держишь в руках обнаженное и податливое женское тело, очень трудно, даже для такого аскета, как я. Тем более что Юлия обхватила мою шею руками и подставила губы. Что мне оставалось делать? Прыгнуть за борт и бежать, опозорив всех немецких мужчин? Да и российских тоже, если моя легенда когда-нибудь будет раскрыта? Ни в коем случае, на такое я пойти не мог! Но, честное слово, я просто хотел обозначить вполне невинный дружеский поцелуй и не моя вина, что Юлин язычок, сохранивший вкус шампанского и клубники, вдруг каким-то образом оказался у меня во рту и принялся тереться о мой собственный… Можно ли винить пропустившего удар боксера за то, что он оказался в нокдауне и плохо контролировал происходящее? Вы как хотите, но я бы его не осудил!
Словом, яхта бодро шла на восток, огибая Ниццу и Вильфранш… В черном небе то и дело появлялись яркие огни, двигающиеся в разных направлениях. Но это были не НЛО, а взлетавшие или заходящие на посадку самолеты. А мы… Мы танцевали на палубе, как бы ни называли этот танец завистники и ханжи с других судов, если они рассматривали нас в бинокли. Натанцевавшись и тяжело дыша, то ли от усталости, то ли от возбуждения, мы с Алексом повалились в шезлонги, потягивая ледяной «Дайкири», а девчонок заставили дефилировать перед нами, как моделей на кастинге.
Вопреки «нокдауну» (а может, благодаря ему) я убедился, что не ошибся насчет Юлиной фигуры. Психея по сравнению с ней проигрывала настолько же очевидно, насколько известная светская львица проигрывала не менее известной скандальной балерине. Кристина тоже смотрелась неплохо, но как-то тяжеловато… Ее икры напоминали ножки рояля, широкие запястья и щиколотки – тоже на любителя. К счастью, именно таким любителем Алекс и оказался: он не сводил с нее глаз, голодный блеск которых заставил меня снова вспомнить дикие обычаи Борсханы…
– Спасибо, Зиг! – Алекс расчувствовался и протянул мне руку. У него была крепкая тяжелая ладонь. – Ты здорово украсил мой отпуск! Кстати, ты не похож на немца. Они скупые, педантичные и никогда не приносят с собой шампанское!
Я засмеялся.
– То же самое я думал о тебе. Ты не похож на чопорного англичанина…
Алекс тоже рассмеялся.
– Точно! Мы ведем себя, как подгулявшие русские!
Я поперхнулся коктейлем.
«Почему именно русские? Что это – случайность или зондаж?!»
Но англичанин уже сменил тему.
– О! У нас даже часы одинаковые! – воскликнул он, глядя на мое запястье.
Верно. Я в очередной раз поразился совпадению: мы носили одинаковую модель «Breitling» – «Navitimer 1461». Один из самых точных и неубиваемых механизмов в мире, даже знаменитым «Patek Philippe» до него далеко. В случае необходимости их можно надеть на кулак и использовать в качестве кастета. Хотя с учетом стоимости это должна быть крайняя, жизненно важная необходимость.
– Ничего удивительного! – пожал плечами я. – О таких часах, как и о «Феррари», мечтает каждый мужчина. Только не каждый может себе их позволить…
Прогулка удалась на славу. Мы неплохо нагрузились ромовыми коктейлями, которые мастерски готовил угрюмый матрос, не обращающий на раздетых девушек ни малейшего внимания, как, впрочем, и они на него.
Время летело незаметно. Пощелкивала автоматика, выбирая наиболее выгодный угол парусов, ветер наполнял плотную парусину, яхта ходко шла в черной ночи, по черной воде, вдоль черного берега, под черным небом. Правда, и прибрежная полоса, и небо были испещрены точками огней: то ли это отражались в воде звезды, то ли, наоборот, огни курортных поселков отражались в небе. Не важно. Все равно все было хорошо.
* * *
7 августа 2011 г. День
Стратосфера, борт стратегического ракетоносца
Вверху небо синее-синее, как бы переспевшее, выше и вовсе начинается вечная ночь. Внизу – бездна, замаскированная облаками. По белой вате стремительно несется хищная тень с острым носом и скошенными к фюзеляжу крыльями. Вроде только стартовали с базы под Саратовом, а уже Екатеринбург…
– «Каскад», я «866», вхожу в вашу зону, эшелон пятнадцать тысяч.
– Вижу вас, «866». На эшелоне девять пятьсот под вами гражданский «Ил», встречным курсом.
– Понял, «Каскад». Не плевать, окурки за борт не бросать. А то сшибем ненароком…
Прянишников, командир экипажа, улыбнулся под кислородной маской. Шутка. С таким превосходством юморит капитан восемнадцатипалубного круизного лайнера над болтающимся далеко внизу рыбацким сейнером. На самом деле стратегический бомбардировщик «Ту-160», или «Белый лебедь», как называют его пилоты, лишь немногим превосходит габариты пассажирских самолетов. Да и то не всех. Другое дело, что он способен превратить всю раскинувшуюся внизу Свердловскую область в безлюдную пустыню. И на это им понадобится всего несколько секунд. Меньше минуты. Ну, и полный боезапас, естественно, все сорок тонн… Отсюда и грубоватый армейский юмор, и покровительственный тон. Это точно: ощущаешь себя могучим великаном, Годзиллой каким-нибудь. Одно движение, одно шевеление пальца – и где-то там, внизу, обрушатся дома, засыпая кирпичами вплавленные в асфальт машины, свечками вспыхнут деревья, раскалится до нестерпимого жара воздух, пересохнут реки… Как говорят в полку: «Мир большой, а «Белый лебедь» – еще больше!»
– Что там у вас с погодой, «Каскад»?
– Облачность пять тысяч, ветер двенадцать метров в секунду, с порывами, видимость три тысячи, – сухо ответил диспетчер и отключил связь: пустые разговоры в авиации не приветствуются, это «засорение эфира».
Солнце заливало кабину, предметы отбрасывали неестественно четкие, будто вырезанные из картона тени. Внизу, на высоте девяти с половиной километров, проплыл крошечный силуэт «Ил-86».
«Как детская игрушка, – подумал Прянишников. – Там, внизу, все игрушечное…»
Это его сороковой, юбилейный вылет на «Белом лебеде». Но впечатления не успели притупиться. На пятнадцатикилометровой высоте, за штурвалом самого мощного стратегического бомбардировщика в мире, жизнь воспринимается совсем по-другому. Все запредельно, все будоражит кровь. Включил форсаж, разогнался до максимальных двух тысяч двухсот километров в час, и земной шар съежился, уменьшился в размерах, до Америки, выходит, рукой подать, а на борту двенадцать крылатых ракет, корректируемые и свободно падающие бомбы… Машина судного дня. Стальной ангел смерти. Ему бы «Черным драконом» называться, а не «Белым лебедем»…