У нее был только один слабенький фонарик, да тусклый свет луны просачивался сквозь тонкие облака. Опять зазвонил мобильный.
— Я подключил пару машин и кинологов из аэропорта, — услышала она голос Брикса. — Они нашли фургон. Он пуст.
Она вспомнила лес, в котором велись поиски три недели назад: лабиринт из троп и дорог, перерезанный во всех направлениях каналами, с расползающимися пятнами топких болот. Часть дорог завалена деревьями, другие стали непроезжими после недавнего ливня.
— Собаки… — начала Лунд.
— Собаки взяли след, — сказал он. — Идем за ними.
— Сколько у вас людей?
— Пять патрулей. Где вы?
— В лесу. Думаю, впереди вас. Нужно спешить.
Она слышала лай, различала свет фонарей. Присмотревшись внимательнее, она сориентировалась и вытащила карту — одну из тех, что раскладывает повсюду администрация заповедника. Вспомнила, как ухмылялся Ян Майер, держа под мышкой дохлую лису с проволокой и бойскаутским платком вокруг шеи.
Лунд двинулась вперед, Пернилле шла за ней.
Тайс Бирк-Ларсен ковылял первым. За ним шагал Вагн Скербек с ружьем в руке.
— Живей, — велел он, когда Бирк-Ларсен привалился к серебристому стволу.
Деревья становились толще, росли чаще. Под ногами был папоротник и прелая листва.
Лай собак в отдалении, голоса людей…
Бирк-Ларсен оступился, перешагивая яму с водой, свалился на мокрую землю, забарахтался в грязи.
— Вагн…
Скербек посмотрел на испуганного, окровавленного человека у него под ногами.
— Что ты делаешь, Вагн? Что…
Вместо ответа Скербек выстрелил, направив ружье на поросший лишайником пень в шаге от лица беспомощного Бирк-Ларсена.
Собаки лаяли громче, голоса приближались с каждой секундой.
— Вставай. Иди, — сказал он. — И не останавливайся. Уже недалеко. Недолго.
Лунд услышала выстрел. Пернилле слабо и тонко вскрикнула.
Потом тишина. Больше не стреляли.
Голос Брикса в гарнитуре Лунд:
— Что происходит?
— Я не знаю.
— Вы недалеко?
— Я не знаю. Я…
Вой самолетных двигателей заглушил ее слова. Заглушил ее мысли.
На краю канавы, поросшей зеленой ряской, Бирк-Ларсен споткнулся, упал лицом вперед. Руки Скербека подняли его. Он побрел дальше, продираясь через мертвый бурелом, увязая в топком дне. Выбрался на другой край, задыхаясь, в крови.
Лес стал почти непроходимым. И потом вдруг отступил, оставив после себя редкие деревья.
Лучи фонарей совсем рядом. Заливались лаем собаки, рвущиеся идти по следу, слышны были окрики кинологов, переговоры по рации.
Они вышли на поляну, поросшую высокой травой. Скербек в зеленом плаще оглядел круг посреди голых стволов, сказал:
— Все. Здесь.
Между деревьями замелькали огни. Скербек отвернулся от них, посмотрел на человека рядом с собой. Из левого виска потрясенного происходящим Бирк-Ларсена шла кровь, превращая глаз, нос и щетинистую щеку в жуткую маску.
— Тайс, скоро тебе много чего наговорят.
Бирк-Ларсен стоял сгорбленный и немой.
— Я хочу, чтобы ты услышал это от меня.
С фонарем в левой руке и ружьем в правой, Вагн Скербек снова прислушался, покачал головой, неожиданно засмеялся:
— Иногда такое случается, ни за что не подумаешь, что это возможно. А потом вдруг раз — и вот оно, и ты ничего не можешь поделать, не можешь остановить…
Большой человек с окровавленным лицом молча смотрел на него.
— В тот вечер Леон звонил тебе, чтобы сказать о Нанне. Он подвозил ее к дому на Сторе-Конгенсгаде. Я уже знал: она что-то замышляет. Видел их на вокзале. Она собиралась уехать с тем грязным иностранцем. — Скербек взмахнул ружьем. — Уехать с этим тупым индийским выкормышем. Ты понимаешь?
Бирк-Ларсен выдавил что-то нечленораздельное.
— Я знал, что бы ты сказал на это. Но тебя не было. Поэтому я поехал и разыскал ее. — Он заговорил громче: — Я разумный человек! Ты знаешь это! Я поехал туда, чтобы отговорить ее, объяснить, что это неправильно. Но это же Нанна. Она не слушала. В ней твоя кровь. Она бросилась на меня, кричала, царапалась…
Бирк-Ларсен стоял неподвижно, как дерево.
— Ты сам знаешь, какая она была. Твоя кровь. А я? — Скербек направил луч фонаря на себя. — Я думал о тебе, о Пернилле, о мальчиках. О том, о чем бы и ты думал. И чувствовал то же, что и ты, если бы узнал, как она поступает с тобой.
Маска начинала спадать с него. Глаза заблестели от слез, голос стал прерываться.
— Мы все любили ее. Но ей было все равно. Она не думала ни о тебе, ни обо мне. Ты ведь знаешь, что это так. Ты знаешь, Тайс.
Кровь начинала спекаться в корку на окаменевшем лице Бирк-Ларсена.
— Тайс…
Голоса совсем близко. Лучи фонарей рыскали между серебряными стволами за их спинами.
— Иногда просто не можешь предсказать, что произойдет. Не догадываешься ни о чем, не понимаешь, откуда вдруг… А это уже случилось.
Ружье покачнулось в его руке, нацелилось стволом в грудь Тайсу.
— Ты и сам это знаешь. И с тобой это было.
Он смотрел в сторону, борясь с чувствами.
— Никаких объяснений, никаких оправданий… Ты просто… — Вагн Скербек провел рукой по глазам, словно вытирая что-то. — Ты просто должен все уладить. И стараешься как можешь.
Он поднес ружье к плечу, убедился, что оно заряжено.
— Ты понимаешь, о чем я?
Ружье опустилось вниз.
— Мы приехали сюда. На это самое место. Она боялась. Я знал, что ты никогда не поймешь.
Молодые глаза, молодое лицо, ни серебряной цепочки на шее, ни алого комбинезона.
— Я не мог убить ее. Не мог. — Он шмыгнул носом. — Поэтому я отнес ее в машину и столкнул в воду.
Ружье поднялось вверх. Взгляд Бирк-Ларсена метнулся за ним.
— Держи.
Вагн Скербек бросил ружье. В воздухе между ними блеснул длинный ствол. Приклад упал прямо в массивную ладонь Бирк-Ларсена. Его пальцы автоматически сомкнулись на полированном дереве.
Магическое оружие. Оружие, которое ставит точку. Оно ждало в руках крупного мужчины в черной куртке с окровавленным лицом.
— Ну, давай же, тупица. Стреляй! Покончи с этим.
Треск веток и топот, голоса — рядом.
— Давай!
Резкий женский голос сзади:
— Тайс Бирк-Ларсен, опустите оружие.