Неторопливо пью и закусываю, скучающе смотрю по сторонам. Штрудель тает во рту, пряный травяной ликер прекрасно сочетается со вкусом кофе, мой взгляд, судя по всему, никого не напрягает. Я тоже не обнаруживаю подозрительного или враждебного любопытства. Впрочем, дружественного взгляда, который должен мелькнуть обязательно, хотя бы один раз, я тоже не замечаю. Кстати, надо доложиться своему щедрому работодателю…
Извлекаю из нагрудного кармана визитную карточку Будницкого. Плотный прямоугольник из голубого картона, на глянцевой поверхности изящной серебряной вязью вытеснен телефонный номер. И все! Ни должности, ни фамилии, ни имени. По сравнению с претенциозными визитками современных нуворишей: из малахита, золота, платины, с кратким изложением безупречно-героической биографии, купленных владельцем ученых степеней и украденных почетных званий, это просто верх скромности, нет, я бы даже сказал – образец аскетизма… А может, наоборот: болезненно гипертрофированные, фантастические, доведенные до абсурда ПОНТЫ!
Набираю цифры номера. Клавиши телефона тихо попискивают – наверное, от благоговейного почтения.
– Эта карточка ценнее, чем кредитная, – произнес Будницкий, торжественно вручая мне безупречный в своей простоте голубой прямоугольник, и уголки его тонких губ чуть заметно обозначили тень улыбки. – Многие с удовольствием заплатят за мой прямой телефон куда больше, чем лежит на вашем депозите…
Жестом мецената он протянул золотую «Мастер Кард».
– Здесь тридцать тысяч долларов. Деньги, конечно, небольшие, хотя и вполне приличные. Но не все продается и покупается, – продолжил банкир, снисходительно глядя, как я устраиваю карточки в карманах. – А, позвонив по этому номеру, вы можете решить любой вопрос в любой точке мира…
Очевидно, в моем взгляде промелькнуло недоверие, потому что он подчеркнуто серьезно уточнил:
– Я действительно могу решить практически любой вопрос. Практически в любой точке мира. И очень быстро. Разумеется, этим не следует злоупотреблять…
У банкира тяжелый, сверлящий, если не сказать – бурящий, взгляд. Надо сказать, что, с учетом его репутации, держался он со мной вполне прилично, почти дружески. Как всемогущий, жестокий король, снисходительно позволяющий придворному доктору лечить себе триппер.
– А мое доверие вызвано вашей принадлежностью к серьезной Службе и хорошими рекомендациями… Поэтому я рассчитываю на результативную и эффективную работу!
Будницкий ждал определенной реакции, я не знал точно – какой, поэтому действовал по интуиции: угодливо улыбнулся, наклонил голову, только что руки перед грудью не сложил, как кланяющийся китаец:
– Я все понял, босс. Спасибо за доверие! – и тон был явно дурашливый.
Банкир смотрел в упор, и я подумал, что он разозлится. Но нет – могущественный Будницкий удовлетворенно улыбнулся. Он принял мое кривлянье за чистую монету.
Я пригубил ароматный кофе и набрал последние цифры номера.
Он ответил на втором гудке.
– Слушаю, – раздался в трубке густой властный голос.
– Здравствуйте, Степан Николаевич, – сказал я, воспроизведя ту самую верноподданническую улыбку, чтобы интонации были достоверней. – Докладываю: прибыл на место, осматриваюсь…
– Принимайтесь за работу. И держите меня в курсе, – ответил банкир и отключился.
Кофе, бехеровка и штрудель быстро заканчиваются, как и все хорошее на этой земле. Я смотрю на свой скромный «Longin». Оказывается, что час отведенного на контроль времени уже пробежал, причем незаметно и приятно. Не сомневаюсь, что и полезно: тот, кому надо, меня наверняка увидел, и в Центр пошло сообщение, что я приступил к охоте. Хотя в этом есть известное преувеличение.
Сейчас я не готов к охоте. После нервотрепки и подготовительных перегрузок последних дней чувствую себя усталым. Попав в комфортную атмосферу курорта, организм расслабился, он требует вкусной еды, обильной выпивки и освежающего сна. Хорошо! Ты ко мне по-человечески, так и я же не зверь! Сейчас получишь телячий «Ти-Бон» с картошкой по-американски, под графинчик красного густого вина из моравских подвалов. И спать, спать! А на охоту пойдем завтра. Такова жизнь: только в кино герои не едят и дремлют по двадцать минут в сутки…
Через час – свежий, благоухающий после бритья, красивый и импозантный, я вхожу в зал ресторана.
Здесь довольно уютно: на стенах развешаны симпатичные тарелочки с видами Чехии, расставлены куклы в национальных нарядах, столы застелены тефлоновыми скатертями, на которых не остается пятен.
Мое место оказывается у окна, рядом с двумя симпатичными дамами. Издалека их можно принять за сестёр, но вблизи ясно, что это мать и дочь.
– Добри вечер, пани! – говорю я, компенсируя схожесть чешского и русского языков произношением коренного жителя. И старательно произвожу впечатление ослепительной улыбкой молодого Алена Делона. Когда-то давно одна женщина говорила, что я на него похож.
Две пары зеленых глаз с оценивающим любопытством устремляются на неотразимого незнакомца.
– Добрый вечер, – отвечает старшая, и это не просто похожий славянский – это родной язык, с отчетливым московским «О».
– Какой приятный сюрприз! – Я восторженно развожу руками и, не размазывая белую кашу по чистому столу, сразу беру быка за рога. – А что, милые дамы, не выпить ли нам бехеровки на аперитив?
Здесь все пьют минеральную воду и бехеровку, это в порядке вещей, поэтому отказа я не ожидал. Его и не последовало.
Знакомимся: маму зовут Ириной, дочь представилась Галей. Я, как и положено, назвался Геннадием Поленовым – бизнесменом из Москвы. Пьем пряную травяную настойку, непринужденно болтаем, смеемся, я рассказываю анекдоты, весело хохочу, как и положено компанейскому рубахе-парню. При этом незаметно, но внимательно присматриваюсь к соседкам.
Неброский макияж, дорогая одежда и украшения, интеллигентная сдержанность манер, правильная речь, хороший словарный запас… Русые волосы матери аккуратно собраны на затылке «улиткой», а у дочери схвачены «хвостиком». Им приносят жареную форель со спаржей – значит, следят за фигурами. Правильно пользуются приборами, умело разбирают рыбу, неспешно едят, от выпивки отказались – значит, получили воспитание…
Все ясно – эти лошадки не из современных новорусских конюшен, скорей всего, они из семьи ответработников советской поры: дедушка зампред Госплана, или папа замминистра иностранных дел, а может, муж – шишка в президентской администрации. Или что-то в этом роде. Во всяком случае, они мне подходят.
Я за обе щеки уминаю свой стейк, жадно пью терпкое красное вино, рассказываю, как важно правильно выбрать степень прожарки, и доверительно сообщаю, что лично я предпочитаю четвертую, когда мясо на срезе имеет розовый цвет, но сок уже не выделяет.
К концу ужина мы стали почти друзьями. Чтобы закрепить знакомство, приглашаю Иру и Галю в «Оперу».