Наконец Рина, удачно перекинув ногу через шею Гавра, уселась на него верхом, прижала коленями начало его крыльев и согласилась считать себя победительницей.
– Интересный прием! – оценил Андрей. – Впервые вижу, чтобы человек положил на лопатки гиелу. Как тебе удалось?
– Ему когда пузо чешешь – он всегда переворачивается! – объяснила Рина.
Долбушин задыхался рядом, собираясь что-то сказать.
– Это ты виноват! – опережая его, заявила Рина.
– Почему я?
– Еще не придумала. Когда придумаю – скажу… Ага, он перекормлен! Посмотри – это же котлета! У здоровой гиелы должны прощупываться ребра, а тут!.. – возмутилась Рина.
Лиана с опаской протянула руку и царапнула Гавру бок своими длинными ногтями.
– Ну да, приходится признать, что ребер нет. Хотя и документальные доказательства, что они были, тоже отсутствуют, – шепотом сказала она сама себе.
– Как ты его кормил? – продолжала Рина. – Как я говорила? Три кило мяса в день?
– Да-да, – торопливо ответил Долбушин, хотя дочь не говорила ему ни о каких нормах кормления.
– И ящик бройлерных цыплят! Он заглатывал их как семечки! Я думала: это нормально, – насмешливо сказала Лиана Григорьева.
Женщины терпеть не могут, когда в их присутствии другая женщина вьет из мужчины веревки. Они моментально усматривают в этом поведении цирк.
– Я не с вами говорю! – сказала Рина.
– Знаю! Но я отвечаю: остынь, детка! Вытри нос грозному королю, громко сказав: «Опять изгваздался!», и все увидят, кто тут главная тетя в государстве.
Рина покосилась на Григорьеву. Интуиция подсказала ей, что бодаться тут можно до бесконечности, и в результате тебя снова заставят нести мешок с торфом. Поэтому она поспешила оставить Лиану за скобками разговора.
– Я договаривалась с ним! Значит, виноват он! – сказала она и, взяв Гавра за холку, потащила его по коридору.
Это оказалось непросто. Тушка была размеров не детских, к тому же Гавр никуда не собирался идти, а радостно оглядывался на Лиану Григорьеву. Ящик кур давал о себе знать.
Внезапно Рина почувствовала, что очень устала. В конце концов, она была еще далеко не здорова, а ночь выдалась бурная. То она бегала, то куда-то ехала, то таскала мешок, а теперь вот барахталась с Гавром. Он наконец согласился стронуться с места. Рина прошла по коридору метров десять, повернула в гостиную и, сама не зная зачем, вошла в шкаф, тоннелем соединяющий две комнаты. Тот был буквально забит женскими вещами и обувью в коробках. Рина прошла шкаф насквозь. Одежда, падая с плечиков, повисала на кожистых крыльях Гавра.
– Кто тут такой тряпичник? Ни одной нормальной куртки из грубой кожи… Можно подумать, здесь жила какая-то фея, – буркнула Рина.
Зайдя в комнату, она обнаружила массу интересного. Например, на полу валялся носок. Рина машинально подняла его и обнаружила под ним на паркете сделанный белым лаком круг, явно указывающий носку место, где ему валяться. Две других метки – тем же белым лаком! – указывали, где нужно стоять тапкам и лежать сползшей со спинки кровати пижаме.
Казалось, кто-то требовал в комнате поддержания не порядка, а раз и навсегда зафиксированного беспорядка.
– Дурдом! Какой-то бешеный музей! – сказала Рина и, не раздеваясь, во весь рост рухнула на нерасстеленную кровать, причем рухнула наискось, так что ноги поместились только до колена. Гавр покрутился рядом, вытаптывая себе место на паркете, и тоже улегся, опустив слюнявую морду на какую-то дизайнерскую тряпочку, свалившуюся у него с крыла.
Заснула Рина мгновенно. Даже раньше Гавра, хотя опередить его в этом смысле было почти невозможно. Некоторое время спустя в приоткрывшуюся дверь – шкаф был далеко не единственным входом в комнату – заглянули Долбушин, Андрей и Лиана Григорьева.
– Она хоть поняла, что это ее комната? – спросил Андрей.
– Меня волнует вопрос чисто практический. Если сегодня она раскидает вещи по-другому, мне лаком отмечать на новых местах? И вопрос номер два. Будут ли на нее орать, если она в следующий раз бросит тапок не на свою метку? – невинно поинтересовалась Лиана.
Долбушин с гневом оглянулся на нее и вышел в коридор.
* * *
Рина проснулась вечером. Она лежала животом на кровати и смотрела на розовую подушку, размышляя, с какого дуба надо было рухнуть, чтобы завести подушку в форме огромного сердца. Сегодня у тебя такая подушка, а завтра ты захочешь для пега попону с амурчиками.
Впрочем, подушка больше не была такой уж розовой. Гавр, проснувшийся раньше Рины, успел пустить на нее кислотную слюну. Сейчас гиела сидела на полу у окна и что-то потрошила. Он был очень занят и увлечен – Рина видела это по тому, как он развесил свои крылья. Правое поджато, а левое, напротив, подметает пол.
Первой мыслью было, что Гавр стащил из кухни что-нибудь вкусное, но нет. В движениях присутствовала некая мечтательность, начисто отсутствующая у него, когда он ел. Есть надо быстро, жадно, на всякий случай рыча и поджимая уши, чтобы в них не вцепился коварный конкурент.
Рина подошла к Гавру. Тот на всякий случай зарычал, но, скорее, по привычке. Она увидела, что рядом с гиелой валяется кожаный портфель, из которого Гавр вытащил кучу бумаг. Она подобрала несколько растерзанных страниц. На части были формулы и графики, имеющие отношение к работе форта Долбушина. Рину эти цифры заинтересовали мало, зато последний лист привлек внимание. Это была не до конца изжеванная прослушка переговоров Белдо с кем-то неизвестным, требующим повысить выдачу псиоса за вылазку в ШНыр. Дионисий сердито отвечал, что по телефону он ничего обсуждать не будет. Все равно очень скоро! – были его последние слова.
Рина взглянула на дату, несколько расплывшуюся от общей изжеванности бумаги. Она была вчерашней. Это означало, что «очень скоро» превратилось уже в «совсем-совсем скоро».
Надо было предупредить Кавалерию. Можно по нерпи, но та разряжена. Она, не удержавшись, болтала по кентавру с Сашкой. Значит, надо лететь!
Бумажки, которые мордой подбрасывал Гавр, еще не успели упасть, а Рина уже рывком распахнула раму и выглянула. Снаружи в комнату полетели снежинки. Растепанные бумаги заметались от сквозняка как перепуганные куры. Далеко внизу были крыши соседних пятиэтажек, с высоты казавшиеся чем-то совсем невзрачным. Казалось, один этот домик можно взять в руки и поставить его между столом и кроватью.
Рина быстро оседлала Гавра. По счастью, седло лежало тут же, в комнате. Еще не затянув подпругу, она поняла, что ей холодно. Распахнув дверь, ведущую в шкаф, наскоро отыскала два свитера и горную куртку. Одеваться пришлось быстро. По коридору уже кто-то бежал. Сквозняки и хлопки окнами не остались незамеченными.
– Давай! – крикнула Рина и, затянув подпругу, прыгнула в седло.
Гавр, хлопая крыльями, бестолково закрутился на месте. Потом все же скаканул в окно. Долбушин, ворвавшийся в комнату, успел увидеть, как гиела с силой отталкивается задними лапами от подоконника. Прежде чем начать работать крыльями, Гавр провалился вниз, и Долбушин пережил несколько волнительных секунд.