Перони почесал голову.

– Послушай, Ник! Может быть, поискать что-то еще? Не упираться в одни картины. Оглядись, посмотри.

Здесь действительно было на что посмотреть: восточная керамика, клуазонские вазы, ширмы. В доме Рандаццо смешались все стили, эпохи и страны, что говорило о неопределенности предпочтений.

– Самое чудное вон там. – Перони указал на укрывшийся в углу, около камина, стеклянный шкафчик, на который Коста в первый раз не обратил внимания.

Перони открыл дверцы и достал небольшую и очень древнюю статуэтку. Выточенная из камня, она изображала сидящую со скрещенными ногами фигуру с бусами на шее и выражением, в котором было что-то и от Будды, и от сатира.

– Что-то знакомое, – объяснил Перони. – Как будто я где-то его уже видел. А может, все дело в этом. – Он указал на громадный фаллос, гордо торчащий между ног странного существа.

Лука Дзеккини повертел статуэтку в руках, потом вернул ее Перони, достал компьютер и пробежался пальцами по кнопкам, Через пару секунд он остановился, усмехнулся приятелям и повернул к ним экран, на котором было показано что-то, напоминающее находку Перони.

– Вавилонская. Я уже видел несколько похожих после того, как американцы вошли в Ирак.

– Здесь наш? – спросил Коста.

– Нет но сходство большое.

– Ценная штука? – поинтересовался Перони.

Майор кивнул:

– По-своему. В наркоторговле такие вещицы используются вместо твердой валюты. Переправлять большие суммы наличных денег довольно затруднительно, легально их тоже не перешлешь – наблюдают за этим теперь внимательно, и просто так миллион со счета не снимешь.

О системе, призванной бороться с незаконным отмыванием «грязных» денег, Коста уже читал.

– И тогда вместо долларов или евро посылают ценный предмет искусства, – продолжил он. – Переправить его контрабандой намного легче и обратить при получении в наличные тоже труда не составляет.

– Верно. – Дзеккини с уважением посмотрел на молодого детектива – таких познаний он явно не ожидал. – Статуэтка изображает домашнее божество. Все эти скульптурки хранились либо в иракских музеях, либо в частных коллекциях. Сейчас из Ирака через нелегальные каналы уходит так много ценностей, что нам приказано брать на заметку все и немедленно докладывать о каждом случае.

Разговор пришлось прервать из-за шума пролетающего самолета.

– Так что? – наконец спросил Перони. – Сгодится?

Дзеккини достал сотовый телефон.

– Для начала. Мне необходимо встретиться с комиссаром Рандаццо. Вы со мной?

Коста бросил взгляд на напарника и покачал головой:

– Джанни, иди ты. У меня есть еще одно дело.

Большого удовольствия от такого поручения Перони не выразил.

– Что за дело? Ты ведь знаешь, я не люблю, когда от меня что-то скрывают.

– Ничего особенного. – Коста кивнул в сторону окна и простирающегося за ним голубого неба. – Всего встреча с парой призраков. И то если повезет.

Глава 8

В то время как карабинеры обыскивали дом комиссара Рандаццо, Эмили Дикон сидела на палубе яхты, заканчивая поздний завтрак. Толстое дымчатое стекло защищало ее как от солнца, так и от взглядов прогуливавшихся по набережной туристов. Мэсситер отправился с визитом к своему банкиру на Сан-Марко, чтобы уже оттуда отбыть на решающую встречу с Арканджело в офисе своих адвокатов в Дорсодуро. Перед уходом он прозрачно намекнул, что будет ждать Эмили там. Чем объяснялось приглашение – необходимостью иметь под рукой человека, мало-мальски разбирающегося в строительстве, или просто желанием завершить долгие и трудные переговоры в присутствии свидетеля, – Эмили не знала. Впрочем, прежде чем решать, принимать приглашение или оставить его без внимания, ей еще предстояло сделать то, ради чего она сюда и приехала. Хорватов на яхте видно не было, остались только три филиппинки, которые, справившись со своими обязанностями, разошлись по каютам в ожидании очередных приказаний.

Улики.

Вот чего так отчаянно недоставало Нику. Доказательств нелегальной деятельности в любой форме.

Эмили поднялась, смахнула с рубашки крошки корнетто, разгладила джинсы и звонком вызвала одну из служанок.

Откликнулась младшая, невысокого роста девушка лет восемнадцати, одетая во все белое, с собранными в пучок черными волосами. Эмили, как того требовала ситуация, встретила ее недовольной гримасой.

– Как тебя зовут? – спросила она по-итальянски.

В глазах бедняжки заметался страх. Эмили повторила вопрос по-английски.

– Флора, – нервно теребя край передника, ответила служанка.

– Тебя взяли на работу, хотя ты и не говоришь по-итальянски?

– Да.

Разговорчивостью девушка не отличалась. Разумеется, Мэсситер предпочитал таких, которые не сболтнут лишнего.

– Кто говорит вам, что делать?

Флора бросила взгляд на каюту, где обычно располагались мужчины.

– Они.

Эмили представила, как ведут себя хорваты, когда остаются наедине с этими женщинами. Догадаться было нетрудно.

– Я могу научить тебя нескольким словам. Если хочешь.

– Нет.

Флора знала свое место, и Эмили поняла, что выбрала неверную тактику. Теперь у нее остался лишь один вариант.

– Мистер Мэсситер был недоволен тем, как убрали его кабинет, – строго сказала она.

Девушка уставилась на нее широко открытыми глазами.

– Я убирала! Вчера вечером!

– Не важно. Ему не понравилось. Он выгонит тебя…

Флора задрожала, и Эмили даже испугалась, что несчастная упадет в обморок.

– Ты ведь не хочешь возвращаться домой? – продолжала она. – Там тебя никто не ждет. А что ты будешь делать здесь, если останешься без работы? Без денег? Без друзей? Как ты думаешь, что случается с такими, а, Флора?

– Я… я стараюсь…

В глазах у нее уже блестели слезы. Эмили терпеть не могла слез.

– Идем со мной. Так и быть, я дам тебе еще один шанс.

Они спустились по лестнице, миновав три коротких пролета, и остановились у металлической двери.

– Ну же, что ты стоишь? – прикрикнула Эмили.

Флора торопливо сняла с пояса связку ключей, отыскала нужный и открыла дверь. Эмили переступила порог и, не останавливаясь, решительно направилась к письменному столу с ноутбуком у маленького круглого окошка, провела пальцем по идеально чистой поверхности и, помахав пальцем перед носом служанки, сердито крикнула:

– Видишь?

– Я ничего не…

– Плохо. Есть пыль. Надо лучше. Ты должна лучше работать. Я буду здесь пятнадцать минут, а потом ты придешь и уберешь за мной. Я проверю. Сделаешь хорошо – так и быть, мистер Мэсситер не узнает о твоей промашке. И хорваты тоже не узнают. Сделаешь плохо…