– Посмотреть бы на мамочку, что родила такого сына.
И здесь Санек совершил ошибку, да еще какую. Леха мог вынести многое, но маму трогать... Обстановка накалилась до предела, напоминая кадры из американского боевика. Спасти положение могло только чудо. И чудо случилось.
– ДОБЫЛ! – громом прокатилось по комнате, оглушая находившихся в ней людей.
Крепкие парни, тренируемые самой Костоломовой, вздрогнули и, приняв боевую стойку, обернулись ко входу, ожидая появление коварного злодея.
Дверь была широко распахнута. Из коридора лил яркий электрический свет, говоривший о том, что, решая проблему, ребята не заметили, как засиделись допоздна. В ослепительных лучах огромная фигура сияла улыбкой не хуже электрической. Она пережевывала жвачку, подаренную Сухоруковым, прищуривала глаз, заплывший от неудачного броска Туруктаевой во время игры в мяч, прижимала к груди клочок бумаги, на котором были записаны адрес и телефон молоденькой воспитательницы, но самое главное, высоко над головой, в двухлитровой банке она держала предмет своего торжества – его. Ингредиент.
Излучающая божественный свет фигура сделала шаг вперед и очутилась в стенах комнаты. Дверь захлопнулась, скрыв за собою сияющую ауру. Теперь курсанты видели, что перед ними не святой Петр и даже не херувим какой-нибудь, а их товарищ, Ганга, по-прежнему растягивающий рот в глупой улыбке, во всем же остальном вполне обыкновенный, если не считать увеличившиеся за время отсутствия прыщи.
– Почему так долго? – сразу же возмутился Кулапудов. – Тут дело нужно решать, не терпящее отлагательств, а назначенный мне в помощники курсант неизвестно где прохлаждается. Все самому приходится, все самому.
– Я же лекарство добывал, – оправдывающимся голосам произнес Федя.
– Че пристал к мальчишке? – заступился за него Зубоскалин. – Парень старается, чтобы престиж российской милиции не уронить. Где вы видели следователей с провалившимся носом?
– Опять же, и следить за преступниками, оставаясь незамеченным, станет сложнее, – поддакнул Антон.
– Ага, сливаться с окрестностью, когда ты черный и с отсутствующей частью тела, проблематично, – прибавил брат.
– Но можно было хотя бы побыстрее вернуться?
Ганга вздохнул. Эх, знали бы они, как сложно было добыть эти неуловимые литры. Федор уставился в пол, задумавшись, и погрузился в воспоминания.
Лидия Аркадьевна не подняла крик и не стала изображать панику, хлопаясь в обморок или бросаясь на «вора» в рукопашный бой.
Нет. Она просто удивленно приподняла брови, округлив светло-каштановые, с зелеными крапинками глаза, и предложила Ганге занять более удобную позицию. Например, за столом воспитателя. Привыкшая к самым неожиданным со стороны детей поведенческим реакциям, она не стала проводить допрос.
Спокойно, ненавязчивым тоном, словно мама в детстве, предложила чашечку компота и, сев напротив, подперла щеку маленькой ладошкой, молча ожидая объяснений. И сейчас перед Фединым взором стоят глаза с зелеными крапинками.
Федор и не заметил, как выложил этой женщине все, о чем боялся говорить посторонним. Только об истинном своем заболевании не смог рассказать. Что-то его останавливало. Может быть, искорки цвета листвы? Лидия Аркадьевна сама избавила парня от тяжелых объяснений, предположив, что у него банальная ветрянка. Федор же не стал ее переубеждать и обманывать не стал. Просто промолчал, предоставив девушке возможность самой домысливать.
А потом все пошло как по маслу. Лидия, как про себя стал называть ее Федор, после ужина отправила детей в туалет, и через десять минут перед глазами Ганги стоял стройный ряд наполненных беленьких горшочков. Оставалось только рассортировать их, отставив инвентарь мальчиков отдельно от емкостей девочек, согласуясь со списком, и дело в шляпе. И как тут не ликовать Феде, после неожиданно простого решения сложной проблемы? А Венька говорит, быстрее. Никак нельзя было быстрее.
– Пока ты там прохлаждался, – не унимался Кулапудов, – мы здесь времени зря не теряли, разработав план всей операции по поимке дурковедов. В вопросе стратегии особенно отличился Леха Пешкодралов. Скажи ему спасибо – голова парень.
Леха приосанился, гордо перекинув через плечо в жирных пятнах полотенце.
– Спасибо, – машинально произнес Ганга, не отвлекаясь от приятных воспоминаний, не вполне соображая, кому он говорит слова благодарности и за что. Может быть, Лидии за ее понимание?
Зардевшиеся мягкие щеки Пешкодралова показали, что парень принял все на свой счет.
– Ребят, предлагаю всем спать, – широко зевнув, пробормотал Санек. – Поздно уже.
Леха раздраженно скрипнул зубами. Вот так всегда Дирол все испортит.
* * *
Сон в эту ночь Веньке приснился ужасный. Мало того, что, мучимый возложенной на него ответственностью, Кулапудов долго не мог заснуть, так еще и это.
Он вроде бы попал обратно к своим бывшим дружкам в компанию не из-за того, что вновь испортился и стал отпетым хулиганом, а с благородной целью внедриться в общество правонарушителей и выявить злостного похитителя дамских сумочек. Паленый недоверчиво окинул его взглядом, смачно сплюнув на разогретый солнцем асфальт.
– А-а, болонь недоделанная, – процедил он сквозь зубы, смакуя ругательства, – в серый дом втянуть причапал или стрелком заделаться решил?
Венька стал объяснять, что ничего плохого ни Паленому, ни всей остальной братве он делать не хочет. Что зашел исключительно по старой дружбе, спросить, как дела, а заодно и вопросик небольшой решить: не знает ли кто о дурковедах, появившихся в городе? Услышав об этом, Мясо громко рассмеялся, прикрывая беззубый рот руками, а Паленый почесал закинутую на стол ногу и недобро окинул Веньку взглядом.
– Перья офицерские на нас заработать хочешь? – сделал вывод он. – Не суй рога в дела аристократов, мы с мусорами дела не имеем.
Тут Венька бросился еще что-то объяснять, припомнил «золотые» деньки, когда с Паленым они в дружбе были.
Венькины слова почему-то действие имели не сказать чтобы адекватное. Паленый, и Мясо, и Санта– Клаус, и все остальные, мучимые злобой, медленно, но верно наливались иссиня-зеленой краской и, перешептываясь, о чем-то договаривались. А потом Паленый прервал все его излияния еле заметным движением руки.
– Мы тебе поверим. – Венька облегченно выдохнул, мысленно поблагодарив святого Вениамина, если таковой обитает в кущах небесных. – Но только за время твоего отступничества законы блатных слегка изменились. Слишком много среди полуголодных дятлов развелось.
Стучат вашему брату, как стенографистка по клавишам, без умолку.
Венька сразу заподозрил что-то неладное в его словах. Воровские законы не переписываются – это тоже своего рода закон. Паленый ловит его на удочку, а Венька должен сглотнуть наживку, иначе нельзя.
Ради дела нельзя.