Аномальная зона | Страница: 49

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Что беспокоит его сейчас, Корнеев понял не сразу. Проснувшись, он ничего необычного не услышал. Фишкин опять спал по своему испытанному методу – завернувшись с головой в куртку. Но из-за того, что одежды на нем теперь было маловато, у него обнажилась поясница, на которой комары и отыгрались по полной программе. Фишкин тихо стонал, но не просыпался. В противоположном углу посапывал Крупицын. Он настолько вымотался, что даже на комаров не реагировал.

Корнеев поднялся и вышел из церкви. Недоверчивым взглядом он окинул территорию. Грязная одежда Крупицына мирно сохла на березовых ветвях. Сквозь листву пробивалось багровое свечение заката. Комары сатанели в предвкушении сытного ужина.

И тут Корнеев опять услышал странный шум. Это была как бы серия булькающих звуков. Они доносились из-за деревьев, которые росли по другую сторону развалин. Один шлепок, другой, третий – и опять все стихло.

Корнеева вдруг осенило – кто-то идет по болоту! Пробирается, осторожно нащупывая тропу. И этот кто-то совсем близко.

Корнеев едва не подпрыгнул от радости. Первым побуждением было броситься на шум шагов, привлечь к себе внимание, попросить о помощи. Но Корнеев не сделал этого. Его внезапно охватили сомнения. Кому могло прийти в голову ночью тащиться на болота? Изо всей их компании такое могло прийти в голову только Хамлясову, да и то чисто теоретически. Тогда кто? Бандиты? Но у них нет проводника. Может быть, это какой-то зверь?

Радость незаметно улетучилась, и Корнеев поступил так, как поступал обычно, – с осторожностью. Он обошел развалины, углубился в заросли высокого, в человеческий рост, кустарника и через минуту вышел к болоту.

Инстинктивно он старался не шуметь, и это ему в какой-то степени удалось. Но зато он сгоряча едва не выскочил на открытое пространство, а это могло бы иметь весьма неприятные последствия. Лишь в последний момент Корнеев успел пригнуться и скрыться за кустом. Сердце едва не выпрыгнуло у него из груди.

Метрах в тридцати от него, кропотливо выискивая дорогу среди предательских кочек, двигались по болоту два человека, и один из них был не кто иной, как Али! Бандит, приблудившийся к ним в лесной глуши, а потом учинивший эту дикую, невероятную выходку, жертвой которой стали многие люди. Спутника бандита Корнеев видел впервые, но поскольку между ним и Али наблюдалось полное взаимопонимание, можно было сделать единственный вывод – действуют они заодно.

Корнеева они не заметили лишь по той причине, что, когда он вылетел из зарослей, оба смотрели друг на друга и что-то негромко обсуждали. Но едва он успел спрятаться, как движение снова возобновилось. Нащупывая путь длинной свежесрезанной палкой, товарищ Али медленно пробирался к берегу.

Теперь Корнеев мог его рассмотреть как следует. Этому человеку было лет за сорок. Плечистый и крепкий, как старый дуб, он был одет в плащ-палатку защитного цвета и засаленную кепку. Крупные и грубые черты лица выражали силу и непоколебимую уверенность в своей правоте. Немного нашлось бы смельчаков, которые посмели бы перечить человеку с таким лицом.

Из поклажи у здоровяка имелось только ружье, заброшенное за спину. Зато Али, шедший вторым, тащил на горбу объемистый и тяжелый рюкзак. Сейчас он выглядел мрачным и замкнутым – ни следа от той улыбочки, которую он демонстрировал, когда нужно было втереться в доверие к Хамлясову.

Они шли медленно, но расстояние неумолимо сокращалось, и Корнеев понял, что задержись он еще на минуту, и ему не удастся ускользнуть незамеченным. Он попятился назад, пригнувшись, нырнул за один куст, потом за другой и, только убедившись, что со стороны болота его увидеть не могут, выпрямился и почти побежал назад к церкви.

Вернувшись, он прежде всего сорвал с дерева высохшую одежду Крупицына. В новом состоянии она оказалась твердой, как будто сделанной из картона. «Модель не от Юдашкина, конечно, – подумал Корнеев, – но выбирать не приходится, Роман Павлович».

Он ворвался в церковь и объявил подъем. Крупицын очнулся сразу и, повернув в сторону Корнеева опухшее от комаров лицо, трагически сказал:

– Боже, это не сон! Мы все еще здесь!

Корнеев швырнул в него окаменевшими шмотками и приказал переодеваться.

– И поторапливайтесь! – грозно прибавил он. – Потому что сюда идут бандиты!

После этих слов Фишкин вынырнул наружу, как черепаха из панциря, и сделал круглые глаза.

– Это что, шутка такая?

– Какие, к черту, шутки! Вы прекрасно видели, как они шутят! Мы должны спрятаться, пока нас тут не перестреляли. Мы можем отсидеться в лесочке на другом краю острова. Только нужно поторапливаться. Они вот-вот будут здесь.

Фишкин подскочил, как ошпаренный.

– Что же вы раньше не сказали?! – с обидой воскликнул он и, посмотрев на Крупицына, свирепо добавил: – И бросьте к черту ваши обноски! Пока вы их разминаете, может отпасть в них надобность. Давайте, Григорий, берем его – и бежим!

Корнеев согласился, что Фишкин прав. Процесс одевания Крупицын собирался растянуть до бесконечности. Корнеев отобрал у него одежду, а потом вдвоем с Фишкиным они подхватили Крупицына под мышки и поволокли на воздух. Он скорчил недовольное лицо, но возражать не посмел.

Едва они успели скрыться за первыми деревьями, как почти напротив из-за кустов вышли два человека в сапогах и забрызганной грязью одежде. Они слишком устали, чтобы внимательно смотреть по сторонам, и Корнеев успел знаками показать своим товарищам лечь на землю. В таком положении их не было видно из-за кустов и высокой травы, однако положение все равно оставалось отчаянно опасным – от того места, где они лежали, до бандитов было рукой подать.

– Ни звука! – делая страшное лицо, приказал Корнеев.

Но и Фишкин, и Крупицын были так напуганы, что даже боялись дышать. Лежа в зарослях, они с тревожным любопытством наблюдали за тем, что происходит возле разрушенной церкви.

Али между тем сбросил с плеч опостылевший рюкзак, с облегчением уселся на траву и закурил. Человек в плащ-палатке пристально посмотрел на него, снял через голову ружье и, держа его в руке, прошелся мимо развалин.

– Запарился, Али Иваныч? – с юмором спросил он. – Слабоват ты, парень! А ведь ты со мной шел. Практически как у Христа за пазухой. Ступай только след в след, и никаких тебе хлопот! Понять не могу, как ты собирался со своими урками Черную Топь покорять! Все бы здесь полегли! Неужто до денег такая жажда – пуще страха смерти?

Али поднял голову и зло сверкнул глазами.

– Ты, папаша, к этому делу тоже неравнодушен, так что насчет жажды помолчим! А через болота нас проводник бы провел. Вот ты нашелся, а не будь тебя – другой бы справился.

– Во-первых, я тебе никакой не папаша, и зови меня Петром Игнатьевичем, пока я не рассердился. А во-вторых, это только со стороны кажется, что здесь другой-всякий справится. Черную Топь только два человека как свои пять пальцев знали. Один – это я, а второй – дядя Федор, упокой, господи, его душу!..