Наступила зловещая, звенящая тишина. Отец Василий медленно поднял голову. Прямо на него с нескрываемым ужасом смотрели две пары глаз. Женщина… грудь, живот, судорожно прикрытый срам… и мужчина: крепкий, плечистый и волосатый, как снежный человек.
Отец Василий панически огляделся. По всем приметам это была спальня. Огромная, четырехместная, наверное, кровать, уютный, гнутый по современной моде торшер, богатое ковровое покрытие и… форма. Стандартный пятнистый камуфляж охранника!
Камуфляжка мирно и немного беспорядочно лежала на роскошном, кажется, ручной работы, стуле, и из-под нее выглядывала портупея и уголок кобуры.
Мужик осторожно потянулся к одежде.
– Стоять! – жестко приказал священник, и мужчина отпрянул.
Только теперь отец Василий понял, сколь нелепо он выглядит в своей заляпанной канализационным илом рясе среди всего этого «постельно-увесилительного барокко». Но времени на размышления терять было нельзя, и он, стремительно шагнув вперед, выдернул из-под камуфляжки портупею и опоясал чресла.
– Где моя жена? – глядя прямо в глаза охраннику, спросил он.
– Не знаю… – Глаза мужика беспорядочно забегали. Было отчетливо видно: он врет и собирается врать и дальше. Отец Василий таких видел-перевидел.
– Похороню, – с мрачным спокойствием пообещал он и перевел глаза на женщину.
Та инстинктивно подтянула простыню еще выше, чтобы закрыть грудь. Но грудь все равно выглядывала.
– Где? – повторил он свой вопрос и потянулся к кобуре.
Женщина натянула на себя простыню еще сильнее, так, словно простыня могла спасти ее от пули, а мужик моментально покраснел и густо покрылся сверкающими в ярком электрическом свете бисеринками пота.
– Я скажу, братан, подожди, не надо… – вырвалось у него.
– Говори.
– Она там, внизу, в бильярдной…
Сверху на отца Василия посыпался какой-то мусор и через секунду рядом с ним мягко, по-кошачьи приземлился костолицый.
– Хозяин здесь? – спросил он мужика.
– Боря?! – Мужика буквально затрясло от ужаса.
– Я спросил, Хозяин здесь? – жестко напомнил бывший сектант.
– Уехал Хозяин… – Мужика трясло все сильнее. – Час назад. Сказал, скоро будет.
– А кто в охране?
– Шестеро… Я седьмой… – почти без перерыва затараторил мужик. – На посту Сивый, а с бабой этой – Коркин…
– А где эта бильярдная? – захотел уточнить священник.
– Это самый подвал, – ткнул пальцем вниз мужик. – Три пролета вниз.
Костолицый подошел к мужику и положил свою узкую, длинную ладонь ему на плечо. Того затрясло еще сильнее.
– Сиди здесь, тогда будешь жив. Понял? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к священнику и кивнул: – Пошли, поп.
Они вышли на лестницу и, осторожно ступая по обитым ковровой дорожкой ступенькам, начали спуск вниз.
В доме было довольно тихо. Где-то звучала негромкая музыка, а на уровне первого этажа они услышали недалекий, буквально за стеной, раскатистый мужской смех. Пока все шло на удивление гладко… И только когда они спустились на подвальный уровень, вышла неожиданность: ведущая в подвал, а значит, и в бильярдную, дверь оказалась заперта.
– Ах Моргун! Ах ты, сука! – ругнулся костолицый и стремительно отошел к двери, чтобы выбить ее ногой.
– Ты что делаешь?! – трагическим шепотом остановил его священник. – Нашумим!
– Поздно. Нас подставили! – оттолкнул его костолицый и с одного удара вышиб дверь вместе с косяком и двумя небольшими кусками гипсокартонной стены.
Они метнулись в темноту, включили свет и побежали по комнатам, распахивая двери. Нигде никого не было! Священник понял, что снова впадает в отчаяние.
– Сука, Моргун! – чуть ли не орал костолицый. – Убью!
Они кинулись обратно и только взбежали вверх по лестнице до выбитых дверей, как костолицый резко сдал назад и, потащив за собой священника, со всего маху ударил по выключателю. Воцарилась полная тьма.
– Я видел, ты портупею у Моргуна отобрал, – яростно зашептал костолицый.
– У охранника? Ага.
– Кобуру и все прочее сними, а портупею отдай мне, – распорядился костолицый.
– Зачем? – не понял начавший паниковать все сильнее и сильнее священник.
– Не теряй времени! – шикнул на него костолицый. – Быстро!
Священник стремительно стащил с портупеи кобуру, наручники, газовый баллончик, какой-то кожаный футляр, рассовал всю эту мелочовку по карманам, сунул портупею сектанту и остановился в недоумении. Кобура в карман не помещалась, и что делать с пистолетом, он не знал. Можно было бы продолжать использовать оружие для устрашения, но, не ровен час, выстрелит… А как он будет доживать жизнь с убийством на душе, пусть и случайным, отец Василий не знал.
На лестнице раздались тяжелые, неторопливые шаги, затем кашель и кто-то уверенным, густым баритоном произнес:
– Боря. Ты здесь, я знаю. Выходи.
Костолицый молчал.
– Я попрошу Хозяина за тебя, – еще раз прогудел все тот же густой баритон.
Священник судорожно ощупывал кобуру, не решаясь ни выкинуть оружие, ни достать его. Костолицый молчал.
– Ладно, – вздохнул обладатель баритона. – Я ведь все равно знаю, что ни ты, ни поп стрелять не будете… Ведь верно?
«А почему же вы тогда так его боитесь?» – подумал священник.
В слабо подсвеченном откуда-то с лестничной площадки пустом дверном проеме показалась статная мужская фигура. Охранник или страшно рисковал, или действительно был абсолютно уверен, что никто из них не выстрелит. Священник вытащил-таки пистолет… Мужчина сделал еще шаг и, подняв руку, нашарил выключатель…
Он завопил так, что священник нажал на спусковой крючок и выпустил в пол всю обойму.
Позже отец Василий, анализируя происшедшее, так и не пришел к определенному мнению о том, почему крепкий, привычный ко всему мужик так заорал. То ли потому, что руки у него были влажные от страха и ток из разбитого костолицым выключателя прошел до самой задницы, а скорее просто от неожиданности электрического удара – поп и сам тогда аж взмок от напряженного ожидания.
На лестнице раздался дикий грохот. Похоже, это охранники падали на пол, в полном шоке от устроенного осажденными «жертвами» жуткого обстрела и этого нечеловеческого крика своего командира.
– Пошли! – дернул священника костолицый, и они метнулись к полуподвальному окну.
Сектант стремительно открыл фрамугу, схватился за края рамы, подтянулся и одним махом выбросил свое тело наружу. Священник незамедлительно последовал за ним. Они быстро обогнули здание по периметру, и везде было одно и то же: ярко освещенные окна – одно, второе, третье… Но внимание костолицего привлекло только одно из них.