– Исмаилушка, мы попали! – севшим голосом поделился он.
– Хрен там! – не согласился мулла. – Чтобы меня эта шушера взяла?!
Они уже добежали до прибрежных кустов, и отсюда до стоящей в рядок, словно по ниточке, колонны бронетехники было рукой подать – метров четыреста. Но лай собак становился все ближе, и кто-кто, а уж священник знал, что это такое. Сам видел, как умело и жестко работают эти собачки.
– Ложись! – скомандовал мулла, и отец Василий послушно упал на молодую, только что проклюнувшуюся траву.
Он не до конца понимал, что задумал Исмаил, но то, что у муллы есть какой-то план, чувствовал.
– Тихо! – снова скомандовал мулла и прислушался. – Построение, – полуобернувшись, обронил он. – Говорят – стрелять в крайнем случае, но, если понадобится, стреляйте.
Как можно было отсюда, почти за полкилометра, что-то услышать, отец Василий не представлял. Но его больше тревожил истеричный лай собак позади.
– Говорит – по машинам, разведка со мной…
– Кто говорит, Кузьменко? – поинтересовался священник.
– Не знаю, – отмахнулся мулла. – Подожди, вот еще. Пересекать водное препятствие… Шайтан! Не слышу! Ветер относит.
«Ах вот в чем дело! – наконец-то сообразил священник. – Они на этом бронетранспорте собрались острова обшаривать, если на берегу нас не найдут!»
– Слышь, батюшка, – обернулся к нему мулла. – Марш-бросок делать придется.
– Куда?
– Видишь третью машину от края?
Отец Василий вгляделся. Да, стояла там какая-то темная махина.
– Это ПРП – передвижной разведывательный пункт, – пояснил мулла. – Вот ее и захватим.
– Ты что, охренел?! – вытаращил глаза священник. – Ты кому войну собрался объявлять?
– Дурак ты! – покачал головой Исмаил. – При чем здесь война? Главное, там всего экипажа от силы два-три человека, а проходимость ого-го!
– Нет, Исмаил! – с чувством произнес отец Василий. – Я на эту авантюру не пойду!
– Тогда я сам пойду, – решительно бросил мулла и пополз вперед, туда, где яркими желтыми пятнами светились фары бронетехники.
Совсем неподалеку надрывно залаяли почуявшие близкую добычу собаки, и отец Василий вздрогнул, против обыкновения чертыхнулся и пополз вслед. То, что ждало их сзади, было еще хуже.
* * *
Они где ползли, где перемещались короткими перебежками – смотря по обстоятельствам. Заметить две фигуры в кромешной тьме было непросто, тем более что ребят все еще держали в строю. Машины, как и предполагалось, охранялись лишь водителями, да и тех именно в этот момент собрал вокруг себя что-то желавший высказать офицер.
– А ты что, умеешь эту штуку водить? – шепотом поинтересовался священник.
– Я десантник! – гордо прошептал в ответ Исмаил. – Так, батюшка, смотри. Я – внутрь, ты на стреме, потом я тебя позову. Понял?
Священник кивнул и проводил взглядом ползущее в сторону приземистой, покатой бронированной машины тщедушное тело бородатого «десантника». Он бы никогда в жизни не ввязался в эту противозаконную авантюру, но собаки… Слишком часто ему приходилось видеть еще в той, ставшей почти нереальной жизни, как это происходит. Но тогда он служил в спецназе и видел все глазами победителя, а теперь… теперь все было несколько иначе.
– Давай! – крикнул ему из темноты мулла, священник вздохнул и, мысленно читая «Отче наш», стремительно прополз несколько отделявших его от машины метров и нырнул в открытый Исмаилом люк.
Он сразу ударился локтем о что-то железное и зашипел от боли.
– Эх, пехо-ота! – презрительно протянул мулла, и машина вдруг вздрогнула, загудела и пошла.
Священника кинуло вперед, затем назад, и он только и успевал, что прикрывать руками голову. Назвать эту машину удобной было сложно. Тем более что он ничего не видел.
– По-шла-а, ро-ди-имая! – завопил мулла, и отца Василия снова откинуло куда-то вбок, а затем и назад.
Машина ухнула с обрыва так, что священник чуть не отбил себе внутренности, затем снова скачок вниз, и еще раз, и еще… Мулла явно гнал ее в сторону Волги. И вдруг все стало как-то иначе, и даже двигатели словно заработали по-другому.
– Классно поплыла! – похвалил технику мулла.
– Я ничего не вижу! – пожаловался отец Василий. – Где мы?
– Эх, пехота! – снова повторил мулла, включил свет и скаламбурил: – Мы, батюшка, давно по Волге-матушке плывем!
Отец Василий огляделся. Приборы, приборы и еще раз приборы. Дальномер – это он знал, затем еще что-то знакомое, он никак не мог вспомнить, что это. Повеяло чем-то забытым, еще армейским, и он признал, что в целом ему здесь понравилось.
– Еще раз пехотой меня обзовешь, в лоб заработаешь, – веско пообещал он и устроился в ближайшем, похоже, командирском кресле.
– Утю-тю, какие мы недотроги! – рассмеялся мулла. – Пока они нас хватятся, да пока будут ждать, что командование скажет, мы уже на два-три километра оторвемся! Сечешь?
– Секу, – кивнул священник. – А потом что?
– А потом спрячемся. Волга большая, хрен какая собака найдет.
Отец Василий не представлял, как они спрячутся. Где ни оставь эту многотонную махину, с воздуха ее найти – ничего не стоит. Но он тут же вспомнил про оставшихся позади собак и почувствовал разлившееся по всему телу тепло. Теперь их след и впрямь хрен какая собака возьмет. Это было приятно.
Звук двигателя снова изменился, они явно выползли на какой-то островок.
– Угадай, сколько я сейчас держу! – весело предложил мулла.
– Судя по тому, как нас качает, километров сорок, – предположил священник.
– А пятьдесят пять не хочешь?! – захохотал Исмаил. – Я же тебе что и говорю, ласточка, а не машина! Поэма! Давай садись к приборам. Скажешь, чего там позади.
Отец Василий приник к перископу, осмотрел округу на все триста шестьдесят градусов, но никаких огней погони не обнаружил.
– Никого, – удивленно произнес он.
– А я тебе что говорю! Оторвались мы конкретно! Точно километра на три! Ищи нас теперь!
Бронемашина снова ухнула в воду и снова выползла на берег, и снова ухнула вниз.
– Ты бы на острова не совался, – посоветовал отец Василий мулле. – Зачем следы оставляешь?
– И то правда, – кивнул Исмаил и заложил резкий поворот. – А теперь пусть нас поищут там, где мы следы оставили! – захохотал он. – А мы – вверх по течению!
Священник хмыкнул. Решение муллы было внезапным, но исключительно разумным. Пусть дальше от Усть-Кудеяра, зато куда безопаснее.
– А для тебя, родна-ая! – заорал дурным голосом Исмаил. – Есть почта полева-ая! – Ему было хорошо.