Из глубин дома раздался какой-то невнятный звук. То ли возглас радости и удивления, то ли недоуменный – священник не разобрал.
– Где ты там? – еще раз спросил он, скинул вымокшие туфли у входа и, оставляя на линолеуме темные сырые следы, прошел внутрь.
В ярко освещенном зале было совершенно пусто. Но в доме определенно кто-то был. «Не вляпаться бы, как в прошлый раз!» – усмехнувшись, покачал головой отец Василий и, немного поколебавшись, присел на пуфик у журнального столика. Пусть хозяин сам к гостю выйдет.
В прошлый раз он примчался причащать умирающего и вот так же никого в доме не обнаружил. Немного поколебавшись, но помня, что вызов срочный, отец Василий предположил, что просто разминулся с родней где-нибудь на дороге, и пошел по комнатам. В этом деле даже одна минута могла сыграть решающую роль.
И, надо сказать, он обнаружил желающего принять последнее причастие. Там, где и рассчитывал обнаружить, – в спальне. С женщиной. В том самом смысле…
Отец Василий не стал скандалить, а просто подождал на крыльце, а через полчасика нормально причастил мужика.
Самое интересное, что прихожанин и впрямь вскоре умер – через четверо суток, но в тот день он буквально брызгал энергией и жизнелюбием. Он и причастился-то, явно не веря, что это последнее в его жизни причастие.
Раздались шаги, и в дверях, ведущих в соседнюю комнату, появилась голова.
– К Исмаилу?
– Да, – кивнул отец Василий.
– Сегодня поздно придет, завтра заходи.
– Ничего, я подожду, – улыбнулся отец Василий и взял со столика цветной буклет с фотографиями окрестностей Мекки.
– Я тебе сказал, поздно придет, – повысил голос мужик. – Иди отсюда! Завтра придешь.
– Не понял, – приподнялся отец Василий. – Ты как со старшими разговариваешь?! – И сам не выдержал, засмеялся своим мыслям. – Я вот Исмаилу наябедничаю, мало не покажется!
– Ладно, проходи! – с четверть минуты пожевав губами, мотнул головой мужик.
Священник встал, прошлепал в мокрых носках за мужиком в соседнюю комнату и растерянно заморгал. Исмаил стоял у стены – злой и бледный. Он кинул на отца Василия быстрый взгляд и, было видно, не обрадовался.
И в этот момент голова отца Василия странно хрустнула, а перед глазами поплыли разноцветные, как новые деньги, круги.
* * *
Сознание возвращалось медленно. Сначала в ушах раздался звон, постепенно перешедший в треск и обрывки слов. Затем перед глазами появилась картинка. И лишь потом отец Василий начал отдавать себе отчет в том, кто он и где он.
Теперь Исмаил сидел на полу с завернутыми за спину руками и тревожно поглядывал в сторону разжалованного патриархией священника. Отец Василий скосил глаза вправо. Там, привязанный к стулу, сидел другой персонаж – плохо выбритый, крупный, слегка обрюзгший кавказец. Сам отец Василий полулежал у стены, опершись о нее правым плечом и затылком. В комнате были еще люди, но кто они такие, отец Василий не видел – для этого следовало поднять голову.
Он попытался, и шея моментально отозвалась острой болью.
– Поп очухался, – доложили там, наверху, куда не дотягивался взгляд бывшего священника.
– Да хрен с ним. Пусть лежит.
Отец Василий попытался привстать, но его тут же придавил к полу чей-то ботинок с окованным латунью носком.
– Тебе лежать сказали! Вот и лежи.
– Ты, Махмуд, не понял, куда попал, – продолжил давно идущий разговор кто-то, отсюда не видимый. – Мы с тобой цацкаться не будем.
Привязанный к стулу кавказец приподнял голову и посмотрел куда-то вверх совершенно отрешенным взглядом.
– Переведи ему, Исмаил, если он по-русски не понимает, – предложил тот же голос мулле.
– Он сказал, что может тебя убить, – жутко гнусаво, как видеопереводчик, но на чистом русском языке «перевел» мулла.
Отец Василий хмыкнул – Исмаил был в своем амплуа.
– Ты что, козел?! Смеешься?! – возмутился голос.
– Он понял, – кивнул Исмаил.
– Ты у меня допрыгаешься! – пригрозил голос.
– Ладно, Купон, хорош, мы не за этим пришли, – одернули его.
«Вежливые ребята, – подумал отец Василий. – Даже слушать приятно».
– Значит, так, Махмуд, я повторяю вопрос: у кого товар берешь? – постепенно наливался яростью голос Купона.
– Какой товар? – хрипло спросил Махмуд.
– Те стволы, что ты позавчера саранским пихнул! Вот какой! – взревел Купон. – Что ты целку из себя строишь?!
– Я ничего… про стволы… не знаю, – выдохнул Махмуд и закашлялся.
– Пацанам зеленым будешь баки заколачивать, – устало выдавил сквозь зубы кто-то, до сих пор молчавший. – Стволы были, и ты их скинул саранским. Конкретно – Резаному. Из рук в руки. Он тебя нам и сдал. Ты, козел, лучше колись. Мы не менты. Молчанка с нами не проходит.
– Что… ты… хочешь? – прокашлял Махмуд.
– Откуда стволы взял, мы знаем, – прошелся по комнате Купон. – Брыкаловские стволы… Говори, с кем конкретно работаешь? Кто тебе их дает?
– Кузьма, – обессиленно выдохнул Махмуд.
– Кузьменко, что ли?
– Он.
– А почему он с нами работать не хочет?
– Я не знаю, но вы к нему не суйтесь. Хуже будет.
– Не понял. Ты что – угрожаешь нам?! А, Махмуд?! Ты нам угрожаешь?!
– Нет, Купон. Я правду говору. Кузьма чужих не любит. Ты чужой.
Купон нервно заходил из угла в угол. И вдруг резко остановился.
– Ты ничего не понял, Махмуд. Это ты здесь чужой! Ты!!! Понял?! А я свой! Свой я!!! Свой!!! И это тебя здесь не будет, а я здесь буду всегда!
Купон подлетел к Махмуду, схватил за грудки и принялся трясти, высказывая что-то оскорбительное и совершенно ненужное, пока братва не оттащила его в сторону.
«О-хо-хо! – сказал про себя священник. – А дело-то серьезное! Зря я сюда попал, совсем зря! Напрасно, можно сказать, в гости пошел… Ох, Исмаилушка, ну и знакомые, блин, у тебя!» Он пошевелил руками и ничего не понял – они были совершенно свободны!
– Ладно, Купон, давай думай, что с ним делать, – напомнили откуда-то из угла. – Мочить – значит, мочить…
– Не надо… меня убивать, – закашлявшись, попросил Махмуд. – Я против вас ничего не делал.
– Ты на нашей территории работал!
– Я знаю, что с ним сделаю. – Купон остановился посреди комнаты. – Я его в область отдам, Иващенке. Он как раз из Чечни вернулся, злой как черт! Обра-адуется земляку!
«Иващенко?» – мелькнуло у отца Василия смутное воспоминание. Что-то он слышал об этом начальнике отдела УВД области.