Парни угрюмо молчали.
– Так, – вздохнул священник и повернулся к уже оклемавшемуся врачу. – Видно, придется мне с ними самому разбираться. Давай-ка, Константин Иванович, к Исмаилу Маратовичу заедем... пока машина под задницей есть.
– Это к мулле, что ли? – прижимая к глазу платок, спросил Костя.
– Ага.
– Давай съездим. Пусть поговорит с ними по-свойски.
Пацаны невольно поежились. Оба, и тот, что слева, русский, и тот, что справа, татарчонок, прекрасно понимали, что означает подобная угроза. Местный мулла Исмаил Маратович имел в Татарской слободе колоссальное влияние, и если он выскажет неудовлетворение их родителям... в общем, мало никому не покажется.
Отец Василий прижал обоих к своей широкой груди и почти на весу поволок вперед, к машине. Поначалу пацаны сопротивлялись, но вскоре поняли, что весовые категории у них слишком разнятся с поповскими, и смирились. Костя помог священнику затащить обоих в «рафик» с надписью «Скорая помощь» по борту и хлопнул водителя по плечу.
– Давай-ка, Иван Михайлович, в слободку съездим, надо тамошнего муллу навестить.
– Нет проблем, Константин Иванович, – прокашлялся старый водитель. – Я только не понял, что это за шум-гам поднялся?
– Я и сам пока не пойму, – прижимая платок к совсем заплывшему глазу, покачал головой главврач. – Но ничего, сейчас съездим, разберемся.
* * *
Машина легко набрала ход, и отец Василий погрузился в мысли. То, что шанхайские постоянно что-то выясняют со слободскими, секретом не было. Но сегодняшнее происшествие было из ряда вон, впервые слобожане пришли сюда не выяснять отношения с пацанвой, а крушить базар.
Это отчасти напоминало нашествие бритоголовых, наблюдающееся в крупных российских городах, но именно только напоминало. Это не были бритоголовые, потому что закрепиться в Усть-Кудеяре «скины» так и не смогли. Священник вспомнил, как в самой что ни на есть элитной школе появились первые представители этого глубоко европейского, западного по своей сути движения, и усмехнулся.
Нет, поначалу, пока еще не разобрались, «кто есть ху», ни у кого претензий не возникало. Но потом, когда конопатый, как яйцо перепелки, и рыжий, как подсолнух, слободской авторитет Равиль Тахиров просек общее направление философской мысли современного скинхэда, он рассмеялся, щелкнул пальцами, и бритых просто начали бить.
Их били везде: в клубе железнодорожников и на городском пляже, у пивных ларьков и на вокзале. Сначала слободские, затем шанхайские, а потом подключились и «центровые». Так что на целых полтора или два месяца в городке появился новый объект для развлечений, и все были заняты исключительно полезным и глубоко патриотическим делом.
Впрочем, по-другому в районном приволжском центре и быть не могло – идеи идеями, но когда твой ближайший дружбан и сосед, вместе с которым ты ходил за раками, переплывал Волгу и выдержал не одну серьезную баталию с противником из соседнего района, так уж вышло, не стопроцентный ариец, приходится выбирать, с кем ты. Понятно, что пацаны выбрали своих.
Машину тряхнуло, и священник, вывернув шею, глянул в окно. Они уже подъезжали. «Лишь бы Исмаил дома оказался», – подумал отец Василий и тут же вывернул шею еще круче. Потому что у дома Исмаила стояла огромная, человек в сорок, толпа. И по ее возбужденному виду и половозрастному составу стало ясно: пахнет жареным.
* * *
Священник вышел из машины, принял из рук в руки своих двоих пленников и, поддерживая их под локотки, направился к толпе.
– Эй, мужики! – гаркнул он. – Что тут у вас происходит?
Несколько человек обернулись, но большинство не обратило на сочный поповский баритон ровно никакого внимания.
– Детей фаридовских украли, – нехотя сказал кто-то и тут же отвернулся.
– Как это так? Кто? – удивился священник и понял, что в этой нервной обстановке ровным счетом никого со своими двумя пацанами в руках не заинтересует.
Фарид «держал» слободской рынок, второй в городе. Отец Василий не знал, является ли он хозяином рынка или просто управляющим, но одно было точно – Фарид человек в городе весомый, и если его детей и впрямь украли, дело швах.
Впереди загудели, зашумели; толпа подалась, и отец Василий услышал звонкий и сильный голос муллы. Он что-то говорил на татарском, но что именно, разобрать было сложно. Кажется, просил не торопиться и не пороть ерунды. «Пороть ерунду» Исмаил Маратович произнес на русском.
Отец Василий набрал в грудь воздуха, прижал отроков покрепче и, раздвигая гудящую, как весенний улей, толпу плечами, пошел вперед, прямо к исмаиловскому крыльцу. Он благополучно прошел десяток метров, но у самого крыльца застрял – ни вперед, ни назад: толпа была слишком плотной.
– Исмаил! – крикнул он. – Исмаил, блин!
Мулла сделал величавый жест узкой смуглой ладонью, и священника пропустили вперед.
– Получай, – подтолкнул отец Василий двух плененных отроков к крыльцу. – На шанхайском рынке хулиганили. Говорят, они твои...
Мулла пригляделся и кивнул.
– Мои. Ты извини, батюшка, у нас проблемы, как-нибудь потом поговорим...
– Потом я не могу, – затряс бородой священник, вспомнив, что в машине так и греется бутыль с медицинским спиртом. – А что, правда, чьих-то детей украли?
– Правда, – кивнул мулла.
– Вот беда... – нахмурился отец Василий. – Ментам сообщили?
– В первую очередь.
В черных глазах муллы мелькнула какая-то мысль, и он, взяв священника под локоток и сказав что-то своим подручным на татарском языке, провел его в дом.
– Садись, – предложил он и тоже сел в кресло у журнального столика. – Есть проблемы, Мишаня...
– Наши с тобой? – напряженно поинтересовался поп.
– Может и так обернуться, – вздохнул Исмаил и задумчиво провел изящной кистью по бритому затылку. – Короче, эти мальчишки не так просто на шанхайский рынок заявились... Но это все фигня, тут покруче дела заворачиваются.
Отец Василий похолодел. Он понимал противоестественность того, что слободские пацаны пришли громить расположенный на «вражеской» территории базар. Не было у них собственного интереса устраивать этот беспредел. А значит, за всем стоит чей-то еще интерес. Чей? Фарида?
– Это Фарид их послал? – сглотнул он.
– Нет, – покачал головой мулла. – Младший братишка Фаридов. Можно сказать, самодеятельность; он уже за это получил и еще получит. Дело в другом... – Он вздохнул, и стало видно, как трудно ему решиться сказать следующую фразу. – Короче, Толян Шишмарев, хозяин шанхайского рынка, предложил Фариду рынок продать. За смешную цену.
– Шишмарь?! – обалдело присвистнул отец Василий и превратился в слух.
Это была не слишком хорошая новость: рынок кормил не только Фарида, но еще и половину Татарской слободы – кто сарай в аренду для товара сдавал, кто жилье для заезжих торговцев. Так что подобная «торговая операция» впрямую затрагивала интересы всей общины.