– Ты так просто говоришь об этом.
– Я – современный человек, и лучше говорить, чем молчать. Быстрее все уляжется.
– Это правильно, правильно, – похвалил Иван Павлович.
– Хотите чаю?
– Давай. Только ты сиди, я сам все сделаю. Надеюсь, через две недели все будет наоборот.
Чай у председателя получился вкусный. Вроде из той же пачки, что и мать заваривает, а душистый.
«Может, мне это только кажется?» – подумала Катя. Но его чай похвалила.
Он был доволен похвалой.
– А как твой ухажер?
– Ухажер давно не появлялся. Его, видать, милиция спугнула, вместе с его братиком. Не хотят говорить, где скрывается эта сволочь. Отмалчиваются или бегают. Я в эти дела не влезаю. Только вот две недели прошло, а ухажера нет как нет.
– Что, никого не поймали?
– Нет, его не поймали, – поправила она. – Потому что только я – и свидетель, и жертва.
– Послушай, а почему же к тебе не приставили охрану?
– А кто меня будет убивать? Одноногий Ларецкий? Это вряд ли.
– Но ты говорила, он вроде крутой мужик?
– Он не мужик, он скотина.
– Хорошо. Эта крутая скотина располагает деньгами.
– Да две недели уже прошло – и ничего. И дальше ничего не будет. Все останется так, как есть. Только у меня не будет глаза. Мой глазик! – девушка истерично рассмеялась. – Ха-ха! Безглазая! Высокая, стройная блондинка. Точнее, одноглазая блондинка.
– Прекрати. У тебя сильный молодой организм, и вся жизнь впереди. К тому же со стороны это совершенно не заметно. Не будешь никому говорить, никто и не узнает.
– Но я-то знаю.
Еще через две недели Катя уже могла видеть относительно мелкие предметы, такие, как вилки, ложки, авторучки. Смотрела телевизор, только картинку видела будто сквозь стену воды, которая размывала все детали изображения.
Доктор был доволен явным прогрессом и посоветовал как можно быстрее забыть историю, которая привела к травме.
– Если вы не оправитесь морально, не сможете выздороветь и физически.
После этого он стал подбирать для Кати очки. Одна пара пришлась впору.
– Вижу, вижу, хорошо все вижу. Только по сторонам изображение как-то смывается.
– Все правильно, – согласился доктор.
Теперь она видела в деталях его массивную фигуру с мясистым лицом и умными узкими глазами с набрякшии мешками под ними.
– Спасибо, это совершенно необходимая мне вещь… Теперь я только с очками, да?..
– Ну, есть вероятность, что в скором времени вам и очки не понадобятся.
Спустя еще десять дней Катя поняла, что доктор в своем последнем предположении ошибался. Без очков она видела плохо. Левый глаз пока не подавал признаков жизни, и это действовало на нее удручающе.
Между тем Вера Сергеевна уже несколько раз ходила в милицию, но сдвигов в деле не нашла. Все застопорилось. И казалось, никакого движения впереди не будет.
К ним заходил еще раз сам Упеков. Говорил, что расследование ведется, но, к сожалению, ни Николая, сводного брата Петра, ни Ларецкого задержать пока не удалось. Одного – чтобы допросить, а другого – чтобы арестовать.
На все его слова Катя только кивала головой. Когда же он ушел, она заявила матери, что милиция никого не находит, потому что не хочет искать.
– Ну, я бы так не сказала… – возразила Вера Сергеевна. – Они ищут. Ты же видишь, что люди, замешанные в деле, ударились в бега, спрятались, и найти их трудно, даже, может, невозможно.
– Как это невозможно?! – возмутилась Катя. – Я осталась без глаза, меня изнасиловали, хотели убить, а негодяев найти невозможно? Надо мной надругались, мама, я целую ночь на карачках ползала по лесу. Как же так?
– Да, дочка, да. Извини, я не то хотела сказать. Я хотела сказать, что они спрятались, но их обязательно найдут. Не волнуйся.
– Я не хочу, чтобы эти люди остались безнаказанными.
– Конечно, конечно.
Катя сняла очки и потрогала стекла пальцами.
– Видишь, какие они толстые, эти линзы? Это же ужас. Очки меня уродуют. Кому я теперь буду нужна такая очкастая, полуслепая? И еще эти сволочи не понесут наказания? Мама, мне всего шестнадцать! Может, это юношеский максимализм, жестокость, но я тебе скажу правду – хочу, чтобы Ларецкий сдох.
Вера Сергеевна промолчала, потом тихо сказала:
– Я тоже этого хочу, дочка.
На следующее утро в гости забежала Лена.
– Ты что? Не выспалась? – первое, что спросила подруга, стройная, полногрудая брюнетка, с порога.
– С чего ты взяла?
Катя была без очков и лишь по голосу и очертаниям фигуры узнала свою подругу.
– Тебя что так долго в школе не было? Говорят, болеешь.
– Да, я болела. – Катя пригласила подругу зайти.
– Постой, а ты тогда чего сегодня не в школе?
– Так сегодня же воскресение. Совсем плохая?
– Да, да…
– Куда, на кухню?
– Нет, на кухне мама. Пойдем в комнату.
На шум в коридоре появилась Вера Сергеевна, и Лене пришлось ее поприветствовать. После того как формальности были соблюдены, девчонки закрылись в комнате.
– У тебя что, грипп или ОРЗ?
Катя старалась не смотреть на Лену: боялась, подруга может заметить, что у нее с глазами неладно. Катерина понимала, что ей все же придется появиться в школе в очках, которые она уже успела возненавидеть. Ей казалось, что они уродовали ее лицо. Девушка, конечно, надеялась, что пройдет время, зрение вернется и она расстанется с очками. Надо только потерпеть.
– Ты там Петра не видела? – спросила Катя как бы между прочим.
– Это твой хлыщ из параллельного класса?
Катерина промолчала.
– Видела. А он что, к тебе не заходил?
– Да нет, пока не заходил, – в голосе Катерины прозвучало разочарование.
– Забудь ты о нем. Зачем тебе такой нужен? Ты уже почти месяц болеешь, а он к тебе даже и не заглянул. Тебе уже можно на улицу?
– На улицу? – переспросила Катя и задумалась. Если она выйдет на улицу, то… Пожалуй, она сможет выйти на улицу. Но тогда надо решиться надеть очки. А ей не хотелось выслушивать вопросы Лены. Как же быть? В конечном счете, нельзя все время сидеть взаперти, и Ленка – хорошая девчонка. С ней можно прогуляться. Только домой надо прийти не позже шести вечера.
– Мам, я погуляю.
Вера Сергеевна, оставив свои дела на кухне, вышла в коридор, где ее дочь уже надевала туфли.