– Чего ты?
– Всё нормально, – пробормотал Борис. – Я сейчас.
– Давай, выходи, хватит страдать. Пойдем. Поедим, выпьем. Девки уже едут.
– На хер девок.
Кирилл кивнул.
– Ну да. Куда их еще? Только на хер. Кстати, они только этого и ждут. Пошли обедать, пока не остыло. Имей в виду, женщины тут шустрые, баранину в орехах не каждый день видят. Всё сожрут, нам ничего не оставят.
Сладкий мальчик медленно открыл воду, набрал в горсть, погрузил лицо. На свитер потекло.
– Я не хочу, – сказал он. – И есть не хочу, и девок тоже. Нет желания.
– Будет, – ответил Кирилл, подождал несколько мгновений, ударил Бориса по плечу, повысил голос:
– Слушай, хватит! Забудь, выкинь из головы! Завтра утром все проблемы разрулим. В сложные моменты человеку нужны простые радости, понял, нет? Подбери сопли – и пойдем. Всё уже на столе! Барашек еще вчера за полторы тысячи километров отсюда бегал и жизни радовался.
Хотел добавить: «И ты радуйся», но вовремя прикусил язык. И так было ясно, кто из двоих сегодня – барашек.
Жертва. Пища.
Через час сидел за разоренным столом, наблюдал, как пьяная Катерина бродит по комнате, пританцовывая, в одной тонкой руке – пульт от музыкального центра, в другой – бокал с вермутом, здесь же, меж средним и безымянным – сигарета; будь у нее две дополнительных конечности – вцепилась бы пальчиками еще во что-нибудь, в зажигалку «Дюпон», или в блюдо с клубникой, или в свежий номер «Тэтлера», очень важно иметь при себе как можно больше атрибутов красивой жизни, как можно больше предметов, сообщающих энергетику довольства и сытости. Из колонок сочился хамский голос сверхновой суперзвезды с хамской кликухой Леди Га Га, пустая, плоская, отчетливо хамская музыка, сделанная людьми, которым давно на всё наплевать, однако весьма уместная, как подумалось сейчас Кириллу, в качестве музыкального сопровождения к происходящему: небольшая, хорошо спланированная оргия в провинциальном городе, серый дым марихуаны, скатерть, как в романсе, залита вином, в центре композиции – хмельная дура пытается танцевать, кое-как подобрав локтями полы мужского купального халата, небрежно запахнутого на груди, – резкий поворот, груди вываливаются, и мы видим, что это типичные груди женщины, упустившей свою молодость, расставшейся с мечтами о прекрасных принцах, белых лошадях, просторных жилищах, свежей легкой еде, интересной работе и опрятных детях, получающих в школе высокие оценки.
В момент знакомства с «Борисом из Москвы» дамы не сумели сдержать восхищенных междометий и после первой же рюмки попросили разрешения потрогать твердое мясо огромных грудных мышц московского джентльмена, потом пошли шутки насчет необходимости помещения столь мощной груди в бюстгальтер («А ты, Вика, дай ему свой, поносить», – посоветовал Кирилл), потом обе гостьи торопливо и квалифицированно напились, ибо спешили, к девяти вечера их ждали мужья и дети, всё шло идеально, и, когда сладкий мальчик вышел в туалет, Кирилл сказал, что разрешает попробовать столичного атлета обеим дамам, а сам обойдется; у человека через неделю свадьба и вообще – много проблем, его надо отвлечь, расслабить и небо в алмазах показать. «Покажем, – хищно сказала Виктория, – за этим дело не станет, но почему он такой мрачный?» – «Сама спросишь», – ответил Кирилл, веди его в спальню, а мы с Катей тут подождем.
Катя ждать не стала – слишком спешила пожить красивой жизнью хотя бы несколько часов. Выпрыгнула из штанов, схватила Кирилла за необходимую ей часть тела и получила всё, что нужно. Многие взрослые девушки в маленьких провинциальных городах не ждут милостей от природы. При первой же возможности сами вцепляются в шоколад, фрукты и мошонки.
Наконец, он не выдержал.
– Переключи, – попросил он, – не могу слушать завывания этой шалавы.
– Сейчас все такие, – сказала Катерина. – Не будешь шалавой – ничего не получишь.
И отправила в рот огромный кусок дыни.
Она глотала деликатесы и фрукты в огромных количествах. Наедалась впрок. Приходила раз в неделю, чаще – боялась, муж подозревал ее и несколько раз пытался побить. Кирилл посоветовал ей взять нож и пообещать благоверному большие проблемы, Катерина послушала и попробовала, но не помогло: муж не испугался. «Значит, плохо сказала, – заметил Кирилл. – Ножичек-то – не главное».
– Да, – грустно сказал он, – шалавы еще хуже людоедов. Зубами в мужские яйца вгрызаются. Если бы я был женщиной, стал бы конченой шалавой, отрывал бы, сушил и на стенку вешал... Мяса хочешь?
– Хочу, – сказала Катерина. – Но не могу больше.
Вернулась Виктория. Подмигнула подруге, посмотрела на Кирилла, пожала плечами. Вместо ответа Кирилл двинул по столу тарелку с бараниной.
Когда провожал обеих – взял Катерину за талию, велел:
– Покажи кошелек.
– Не надо, – гордо ответила Катерина. – У меня всё нормально.
– Покажи!
В кошельке было пусто.
– У меня все есть, – сказала женщина – Просто... От мужа прячу.
– Не ври мне.
– Я же сказала, дома спрятано.
Кирилл поместил в кошелек несколько тысячных купюр, поймал благодарный взгляд неверной жены непутевого мужа, посмотрел, как обе поблядушки спускаются по лестнице, оглушительно стуча каблуками и пересмеиваясь: сытые, пьяные, удовлетворенные, даже Виктория, не получившая удовлетворения, выглядела вполне удовлетворенной. «С мужа получит», – небрежно подумал Кирилл, закрывая дверь и проходя в спальню.
Сладкий мальчик сидел в разоренной постели, голый по пояс. Если бы не серое лицо – выглядел бы моделью, рекламным полубогом, секс-идолом. «Бедная Вика, – усмехнулся Кирилл про себя, – такое тело – и никакой пользы».
– Эх ты, – сказал он. – Подорвал мою репутацию.
Как все мужчины, пережившие неудачу, Борис был мрачен и кривил губы.
– Я же говорил: не хочу никаких баб.
«Конечно, – подумал он. – Какие тебе бабы после дозы нембутала?»
– Вставай, – сухо произнес Кактус. – Если честно, Борис, я в шоке. Я подогнал тебе одну из лучших своих женщин. И вообще, план был отдать тебя обеим, понял, нет? Таких мамашек нельзя не захотеть. Это не малолетки, не студентки, ищущие женихов. Это взрослые женщины, уважающие реальный отдых. Это настоящие самки, прямые, честные. У них мужья, дети. Веселые неудачницы, у них ничего нет, они живут в хрущевках, они давно про себя всё поняли. Секс – это единственное их удовольствие. Они ходят ко мне, как на праздник. Вставай!
Он шагнул вперед, поднял с пола одеяло. Повысил голос.
– Оказывается, Борис, я тебя совсем не знал. Я думал, ты крепче. А ты из-за мелкой неприятности превратился в кусок говна. Тебя друг в гости позвал! Стол накрыл! А ты сидишь весь в соплях и ноешь. «Не хочу», «не буду»... Щенок ты, понял, нет? Зря ты так со мной. Мне пятый десяток, я всё видел, но такого не видел. Я тебя подтянул, я тебе помогал, я тебя уважал, как себя... А сейчас вижу – не за что уважать. Не тянешь ты! Ничего у тебя не выйдет, будешь до старых лет ныть и плакать, а люди будут вытирать об тебя ноги. Правильно Мила говорила: слабак ты.