В первой комнате Студеникин устроил офис, во второй – склад, в третьей было интереснее: негромко звенела музыка, в медной чаше курились благовония, на стене переливалась оправленная в полированный орех увеличенная копия финального кадра трехмерного эротического видеокомикса «Эрегатор». На огромном диване попой вверх лежала, болтая ногами, немного пьяная Таня, в мягких домашних брюках и майке с надписью «Конченая сука», а в трех метрах от нее, на ковре из квазиживых водорослей отвратительного ярко-зеленого цвета, стоял вверх ногами Хоботов, приятель и доверенный помощник Глеба, хулиган, спортсмен и отчетливый разложенец. Стоял неподвижно, опираясь только на один-единственный палец, указательный, на левой руке.
Может, мне надо было тоже благовония жечь, подумал Денис. Тогда бы я ее не потерял. Свою девушку.
– Еще пять минут, – объявил Глеб, входя вслед за Денисом, и взмахом руки убавил громкость аудиосистемы. – Не помри от натуги, Хобот.
– Хоть двадцать, – небрежно сказал Хоботов.
– Студеникин, – позвала Таня. – Не мучай человека. Сам ведь так не можешь.
Глеб сдернул с плеч куртку, швырнул ее в угол – запахло новой кожей – и с сильным выдохом утвердился рядом с Хоботовым, в той же позиции.
Денис поцеловал бывшую подругу в прохладную щеку и сел рядом. Таня тут же запустила ему в ладонь проворные пальчики, но Денис, грамотно выждав несколько мгновений, как бы невзначай убрал руку.
– Хоботов проиграл спор, – сообщила Таня. – Теперь он должен простоять на одном пальце ровно полчаса.
– Жестоко, – оценил Денис.
– Нормально, – трудным фальцетом возразил Хоботов.
Таня усмехнулась.
– Он утверждал, что саундтрек к первой части «Однажды в Иркутске» написал Тихон Бес.
– А на самом деле?
– Эй, – тяжелым от напряжения голосом проскрипел Студеникин, продолжая балансировать. – Хоть ты-то меня не разочаровывай!
Денис вспомнил:
– Симон Горский.
– Слава богу. А я уж думал, что не все про тебя знаю.
– Пижоны, – процедила Таня. – Я не поняла, вы будете всю ночь хвосты распускать перед девушкой или делом займетесь?
– Одно другому не мешает, – хрипло процедил Хоботов.
– Может быть, – сказала Таня. – Только вы глупо смотритесь. У обоих дырявые носки.
– Ничего не поделаешь, – ответил Глеб. – Такая работа. Два раза наверх сходишь – все, на пятке дырка.
– Это тебя не извиняет, Студеникин. Хватит придуриваться.
– У тебя есть кавалер, – сказал Глеб. – В отличие от нас правильный человек. Пусть он за тобой ухаживает.
– Я ей не кавалер, – сказал Денис. – Это ты ей кавалер. С некоторых пор.
– Я? Кавалер? – Глеб вскочил на ноги, тряхнул сильной кистью и улыбнулся. – Какой я кавалер? Нашел тоже кавалера. Я с ней сплю, это да. Это есть. Это глупо отрицать. Но насчет кавалера…
Таня вздохнула и поднялась с дивана.
– Пойдем, правильный человек, – сказал она и погладила Дениса по плечу. – На кухню пойдем. Расскажешь, как твои дела. Эти два подонка мне надоели.
– Хоботов, время, – сказал Глеб.
Его приятель тут же обрушился на ковер.
– Да, я подонок, – небрежно произнес он. – Зато пробиваю вот этим, – он поднял вверх указательный палец, – китайское бронестекло. Класса «А».
– Пробей себе дырку в голове, – рекомендовала Таня. – Пусть кто-нибудь вставит тебе немного серого вещества. Класса «А».
– Лучше – зеленого! – воскликнул Хоботов и расхохотался, а Глеб шевелением мизинца добавил громкости, и на все его шесть просторных, окрашенных в психоделические цвета и уставленных дубовой мебелью комнат загудели первые, самые красивые и самые зловещие аккорды «Танца нищих» – наилучшей, на взгляд многих, вещи гениального Тихона Беса, поклявшегося, как писали музыкальные журналы, больше никогда не выкладывать музыку в Интернет, чтобы не связываться со всесильными боссами рекорд-студий, а транслировать свои опусы только по радио. Бесплатно.
– Кстати, да! – Плотоядно воскликнул Студеникин. – Я ж не предупредил! Слышь, правильный человек! У нас сегодня вечер зеленого вещества!
Но Таня уже шла по коридору, а Денис – за ней.
На кухне пришлось перешагивать через пакеты с едой: устраивая посиделки, даже такие, как сейчас – скромные, на четверых, – Глеб обязательно делал богатый стол.
Таня закурила. Не глядя на Дениса, спросила:
– Кофе хочешь?
– Хочу. Я ночь не спал.
– По-моему, из нас четверых ночью спала только я. Эти двое вообще пришли в полдень. Веселые оба. Видать, много заработали.
– Очень много, – сказал Денис. – Можешь не сомневаться. А вот меня с собой не взяли.
– Не переживай, – усмехнулась Таня. – Ты еще свое заработаешь. И с ними, и без них. Лучше – без них.
Она мне ровесница, подумал Денис, а разговаривает, как с ребенком. Наверное, она и вправду конченая сука.
– Расскажи что-нибудь, – тихо попросила Таня.
– Лучше ты.
– А мне нечего рассказывать. Сам все видишь. Он меня почти никуда не выпускает. Даже тампаксы сам покупает.
Денис кивнул. На месте Глеба он делал бы то же самое.
– Скажи ему, чтобы выбросил свою куртку. Она кошмарна.
Таня рассмеялась.
– Сам скажи.
– Меня он не послушает.
– Меня тоже. Он вообще никого не слушает.
– Все равно, – сказал Денис. – У него беда со вкусом. Повлияй на него. По-женски.
– Не буду, – сказала Таня. – Безвкусица меня возбуждает.
Она стала выкладывать еду на огромный – полированная гранитная плита – стол; все было готовое к употреблению, сдирай упаковки и действуй; Студеникин запрещал своей подруге стоять у плиты. «Женщина нужна мне в постели, а не на кухне» – так он ей сказал. А она процитировала Денису. После бегства на девятнадцатый этаж она упорно пыталась сохранить с бывшим бойфрендом некий контакт, что-то из серии «остаться друзьями», или, скорее, держала бывшего в резерве, на тот случай, если выгонит нынешний; дважды сидели в «Евроблинах», платила она, и Денис удостоился некоторых подробностей, включая самые интимные, но от третьего предложения встретиться и поболтать уклонился; статус подружки показался ему унизительным.
Пока Таня нажатием разнообразных кнопок раздвигала стену и перемещала в зал полностью сервированный стол, Денис сидел в углу кухни, на высоком барном табурете, и листал попавшийся под руку журнал – из тех, что раздают бесплатно: обложка ярчайшая, в середине реклама, в начале и в конце агитация. «Делай вещи, а не деньги». Плюс обязательный «проблемный материал», посвященный в данном случае самой больной столичной теме – теме сноса. Денис пытался вчитаться, но быстро понял, что автор сам никогда не работал на сносе, не махал кувалдой, обливаясь потом, и кусок бетона весом в пятнадцать килограммов ни разу не падал ему на ногу.