— Что? — спросил Жилец. — Доволен? Это называется «напалм». Я кончил капитана — и сразу запустил в систему вирус…
Лицо великого вора побагровело.
— Капитан — дешевка, — сообщил он с угрюмой стеснительностью. — Это он всех продал. И корабль, и людей, и пилота своего. За паршивые полмиллиона… Сам разбудил, сам из бокса вывел… И еще, представь себе, таблеткой вашей угостил… И сам спиной повернулся. Имбецил. Но ты, — Жилец вздохнул, — еще хуже него. Не проверяй, там всё выгорело до последнего байта… Теперь только мы с тобой знаем, что и как было между нами. Кто капитана и пилота завалил, кто шесть тысяч дураков угробил… Теперь только я могу спасти тебя от смертной казни, сынок. Улавливаешь?
— Сволочь, — тихо произнес Марат.
— Есть немного, — ровным баритоном отреагировал Жилец. — Зато теперь ты будешь делать то, что я скажу. Если нас найдут, я дам показания. Мол, заставил парнишку и всё такое… — великий вор оскалился. — Или не дам. Как захочу, так и сделаю. Так что — береги меня, придурок. Береги меня, как самого себя, и тогда оба выкрутимся. Понял, дебил? Или еще раз объяснить?
Марат убрал руки с пульта. Вытер ладони о грудь. Медленно достал пистолет.
Надавил на мембрану: рукоять стала теплой и сухой, прилипла к пальцам. Удобное, безотказное оружие, не знающее осечек. Живое, умное: само себя чистит и проверяет, само себя содержит в идеальной боевой готовности.
Приставил ствол к лицу Жильца. Нажал, вдавливая мясистую ноздрю.
— Слушай, ты. Легенда преступного мира. Еще раз назовешь меня придурком, или дебилом, или идиотом — я выжгу тебе мозги. Как ты выжег черный ящик. Понятно?
Жилец молчал, но в его взгляде не было страха.
— Понятно, — медленно ответил он. — Ты, малыш, не нервничай, ладно? Я называю тебя дураком, потому что ты и есть дурак. Ничего не понимаешь. Мы никогда отсюда не улетим. Мы будем жить здесь. Теперь это наша с тобой планета. Мы выживем, если подчиним себе местных. Не жалей их. Не береги. И себя тоже не береги. Береги только меня. Иди к ним. Вот с таким лицом, какое у тебя сейчас, — иди. И приведи их.
Марат нажал сильнее. Легкое движение пальца — и голова знаменитого негодяя превратится в пар. Даже если черепная коробка укреплена каким-нибудь нанокевларом.
Черный ящик выгорел. Никто ничего не узнает.
И это будет не убийство, не казнь и даже не улучшение человеческого генофонда. Это будет нечто вроде устранения погрешности.
— Пойми, — сказал Жилец, скосив оба глаза к переносице, туда, где матово блестел серый ствол. — Я не только о своей шкуре думаю. Мы должны выбраться оба. Я заинтересован в тебе, а ты — во мне. Я сломался, ты в норме, мы нужны друг другу… Согласен?
Марату вдруг стало смешно. Он вспомнил, как на Девятом Марсе великий вор одной рукой отшвыривал от себя стокилограммовых бандитов, как они летели, визжа от боли и унижения. Теперь этот сильный и страшный человек беспомощен и целиком зависит от малолетнего юнца, который умеет договариваться с любой биомашиной, но так мало знает о людях.
— Если убивать, — сказал Марат, — то я начну с тебя. Ты первый кандидат.
Жилец усмехнулся.
— Я старик, мне всё равно. Хочешь — стреляй. Если умеешь.
— Умею.
— Стрелять? — уточнил великий вор. — Или убивать?
Пальцы Марата сделались влажными.
— Убивал когда-нибудь? — вкрадчиво спросил Жилец. — Человека убивал? Нет? Начни с меня. Я — вор, уголовная рожа, меня не жалко. А ты — хороший малый… Смелый. От тебя — приму пулю с радостью… Давай, сделай. Останься тут один. Через неделю тебя съедят. Пистолетик не поможет. Ты знаешь, как отличить ложного носорога от плотоядного? Ложный не опасен, а плотоядный перекусит тебя пополам, а через пару дней отрыгнет твои непереваренные косточки… Ты знаешь, что в пустынях тут водятся летающие…
Пол слабо качнулся, и по главной консоли побежали красные пятна тревожной сигнализации.
Испугавшись, Марат отшвырнул пистолет, бросился к экранам — снаружи ничего не происходило. Но сонар показывал, что капсула просела почти на полметра.
Жилец рассмеялся.
— Что? — гаркнул он. — Процесс пошел, да?
— Заткнись, — велел Марат. — Глина не выдерживает. Времени совсем мало.
— Тогда решайся, малыш! Решайся!
Не глядя на красное лицо, искаженное ухмылкой, Марат подобрал оружие и шагнул к выходу.
Прыгнул в оранжевое месиво, подняв фонтан тяжелых брызг. Несколько капель попали на лицо, запахло шоколадом.
А чем пахла слюна, вылетавшая пять минут назад из кривого рта столетнего убийцы? Ничем.
Выбравшись из болота, закинул в рот сразу две горошины мультитоника. Перешел на бег.
Выйдя к становищу, сразу выстрелил к небо. Грохот ошеломил аборигенов. Потом Марат перевел парализатор на половинную мощность и обездвижил всех, в кого смог попасть. Руки дрожали, и точных выстрелов не получилось. Была опасность того, что дикари просто разбегутся кто куда, — но дети репейника показали отменный боевой дух. Женщины и дети побежали в каменное укрытие. Подростки ловко затушили костры, горстями кидая песок. Оставаясь в темноте, воины закидали нападавшего факелами и атаковали с двух сторон, а небольшая группа пыталась зайти со спины. Пришлось выпустить осветительную ракету и потратить почти пятьдесят парализующих зарядов, выключая всех, кто смог приблизиться на расстояние удара.
Можно было отступить, но любой маневр казался Марату унижением. Он просто стоял на одном месте и стрелял в каждого, кто бросался в атаку.
Потом они сменили тактику. Отошли назад, перестроились и бросили копья. Одно попало в плечо и пробило комбинезон; Марат упал и ощутил сильную боль; сканер сообщил, что в крови обнаружена неизвестная инфекция, и тут же стал синтезировать антитела.
Жильца нельзя убивать. Ни в коем случае. С Жильца надо сдувать пылинки. Потому что он оказался прав. Парализатор не помог. Когда тот или иной воин падал бездыханный, другие в азарте драки просто не обращали на него внимания.
Удар дикарского копья был слишком силен. Безобразный острый кусок камня, грубо примотанный полосками кожи к суковатому древку, прилетел из фиолетовой тьмы, принес привет из далекого прошлого — оттуда, где не было добрых и злых, а только свои и чужие. Опрокинутый на спину, бывший пилот и арестант увидел, как приближается, занеся над головой тесак, широкоплечий, яростно оскаленный дикарь в кожаном нагруднике. Их воевода-великан.
Марат выстрелил разрывным зарядом. Потом — уже вскочив на ноги и перешагнув то, что осталось от великана, — в следующего. Зажигательным.
Так оказалось еще нагляднее: абориген заорал и заметался живым факелом, а Марат тем временем поджег несколько ближайших деревьев и пошел вперед.
Руки уже не тряслись. Только лицу стало жарко — наверное, от факелов, валявшихся вокруг.