– А в чем же? В ком же?
– В том, что происходит вокруг вас. Первую неделю люди чувствуют себя так, словно обрели дар Пресветлого. Возникают психические расстройства на данной почве. К тому же все эти исчезновения, все эти тайны…
– Значит, вы считаете возможным решать? А кто вы, собственно, такие, чтобы делать подобные выводы? Вы что же, выражаете волю всего человечества?
Суур пожал плечами:
– Зачем всего человечества? Лишь тех, кто пострадал. Вы ведь знаете историю основания нашей, как вы изволили выразиться, организации? Нет?
А дело было очень просто. Как в лучших сказках: жил-был Пресветлый, и было у него два сына. Старшего звали Исуур, а младшего – Вэйлиб. Разумеется, согласно небесным законам Исуур обладал даром, а Вэйлиб – нет.
Но вот случилось несчастье, злые люди украли Исуура. Искали-искали его сыскари – не нашли. И тогда дар Богов обрел и Вэйлиб.
А сталось так, что укравшие Исуура возьми да и умри. Мальчик вырос. И у него проявился дар, совершенно ему ненужный, даже более того – мешающий ему.
– Дальше можете не рассказывать, – пожал плечами Мугид. – Все понятно. Сказка хороша, хотя и неувязок – эк вы придумали «возьми да умри»! – в ней достаточно. Значит, у истоков лежала обыкновенная обида и желание отомстить Богам. Жаль, жаль… Хорошо, хоть люди не знают. Какой мудрец – и такие низменные цели.
– Вам ли судить о целях?
– А вам ли – заботиться о счастье других? – парировал повествователь. – К тому же наши сеансы еще не закончились, помните? Завтра последний. Вот и давайте его дождемся, а там уж вы решите, что к чему.
Суур Чрагэн неохотно кивнул.
– А книжку я заберу, – спокойно и просто сообщил Му-гид. – У вас в любом случае останется перевод. И повествователь ушел.
– По-моему, он так ничего и не объяснил, – осторожно проговорил я. – Вам не кажется?
«Академик» снова промокнул лысину:
– По мне, так предостаточно. Спасибо за перевод, молодой человек. – Он отобрал у меня блокнот и уже от двери добавил: – Надеюсь, то, что произошло здесь, останется строго между нами. И, кстати, зря вы не прислушались к тому моему совету быть поосторожней, очень зря.
Я выскочил из комнаты почти сразу же вслед за сууром и помчался вниз, надеясь догнать Мугида. Тот стоял на первом этаже и переговаривался с кем-то через заклинившую дверь. Как выяснилось, со спасателями.
Я дождался окончания разговора и подошел к старику:
– Простите, но у меня к вам имеется один вопрос.
– Да? – Он рассеянно взглянул куда-то мимо моего левого плеча. – Слушаю.
– Со мной в коридоре была сумка. Что с ней? Повествователь развел руками:
– Честное слово, не знаю. Однако думаю, дирекция гостиницы сможет выплатить вам компенсацию.
Не нужна мне твоя компенсация! У дирекции и денег-то таких нет.
Проклиная все на свете, я отправился на колокольню смотреть, как работают спасатели. А что еще оставалось делать?
Здесь собрались все остальные внимающие, даже успел подняться Чрагэн. Внизу у двери копошились люди в спецкомбинезонах, кашляли моторами грузовички, из которых работники постепенно извлекали оборудование: тросы, блоки и прочую дребедень.
– Считаете, я не прав? – тихо спросил стоявший справа от меня «академик».
Я посмотрел на него: подумать только, он – суур!
– Не знаю. – Мне оставалось только пожать плечами. – Не мне решать.
Он словно поперхнулся этими моими словами. Внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
– Не желаете поделиться впечатлениями? – наигранно бодро поинтересовался Данкэн. Я покачал головой:
– Нет, не желаю. Но вы ведь и не надеялись. Журналист усмехнулся:
– Надеялся. Хотя и ожидал, что вы скажете что-нибудь подобное. Но у меня к вам деловое предложение.
– Да, какое же?
– Насколько я понял, вашу сумку так и не вернули? Я развернулся, не в состоянии скрывать досаду:
– Не вернули. И видимо, не вернут.
– Вот, – довольно протянул Данкэн. – А ведь можно попытаться.
– Еще раз идти в этот коридор? – Я содрогнулся. – Увольте. К тому же у нас попросту нет времени. Завтра последний день.
– Верно, – согласился журналист. – Однако вы кое-чего не – учли.
– Чего же?
– Двух вещей. Во-первых, коридор этот должен иметь выход где-то в районе Ханха. И никто ведь не говорит, что попасть в тоннель можно только из башни, а?
– Прошло слишком много лет. Ход наверняка заброшен.
– А это уже второй момент, который вы не учли, – довольным тоном заявил журналист. – Я обследовал дверь, ведущую в коридор. Там слишком хорошо смазаны петли для хода, заброшенного много лет назад, не находите?
Мне нечего было возразить.
– Итак, вы согласны? – давил писака.
– Предположим. Но вы ведь предлагаете свою помощь отнюдь не из альтруистических соображений, не так ли? Он развел руками:
– Увы, каюсь. Мне нужен рассказ о том, что случилось с вами. Полный. Разумеется, анонимность будет соблюдена.
– А если я откажусь? Данкэн хмыкнул:
– Пожалуйста, отказывайтесь.
И этот проныра отыщет мою сумку вместе с материалами. Хотя, с другой стороны, тем же самым могу заняться и я, только без помощи Данкэна. Думаю, Хинэг поймет, что к чему, и выделит людей.
– Отказываюсь, – произнес я. – И что дальше? Журналист пожал плечами:
– Ничего. Считайте, я проиграл.
Он шутовски поклонился мне и ушел с колокольни. Только сейчас я заметил, что и господин Чрагэн предпочел нашему обществу уединение.
Я пододвинулся к Карне и обнял ее:
– Ну что, похоже, скоро мы выберемся отсюда. Она зябко повела плечами:
– Не знаю. У меня такое впечатление, что ничего еще не закончилось.
– Но завтра-то точно закончится.
– Да, но как?
На этот вопрос ответить мне было нечем.
За завтраком мы встретились снова – внимающие и повествователь. Похоже, встретились в последний раз.
Приближался финал, и каждый из нас явился к этому финалу со своими находками и потерями. Даже супруги Вал-хирры, даже господин Шальган и очкарик, не подозревавшие (или – только подозревавшие) о том, что происходило все эти дни в «Башне», – хоть немного, да изменились. Что уж говорить о нас с Карной, или о Чрагэне, или о Данкэне?.. Я готов был согласиться с теми людьми, свидетельства которых прочел в «Феномене»: повествования круто меняют вашу жизнь. И уж вы не захотите повторно пережить то, что пережили, внимая.