Его золотистая чешуя блестела под капельками дождя. Длинные вытянутые челюсти изогнулись в подобии хищной ухмылки, на шее покачивался островерхий роговой воротник лилового цвета. Огромные выпуклые глаза с темно-синими горизонтальными зрачками внимательно изучали противника — молодого долинщика в кольчуге, с массивным шлемом на голове. В правой руке выбранный держал длинный широкий меч, а левую, раненую, прижимал к груди. Сам дракон, конечно же, не носил оружия (если, разумеется, не считать таковым острые когти, каждый размером с кинжал, и сплющенный в вертикальной плоскости хвост).
Долинщик оглянулся по сторонам, умоляющим взглядом обводя толпу, но никто не шелохнулся. Похоже, здесь давно уже привыкли к таким взглядам. Тогда выбранный опустил глаза на раненую руку и вздрогнул, как будто только сейчас окончательно убедился: происходящее — не очередная тренировка. Паренек дико всхлипнул, посмотрел на дракона и успел взмахнуть мечом, заметив правую переднюю лапу противника, которую тот стремительно выбросил вперед.
Дракон тем временем опустил эту конечность и мягким неуловимым движением ударил второй. Кольчуга долинщика на левом боку треснула, хлынула кровь. Паренек неловко пошатнулся, выронил меч и наклонился, чтобы поднять. Сильный удар отшвырнул клинок в сторону, прямо к моим ногам. Следующим движением дракон снес выбранному голову. Кровь, которая забила фонтаном из шеи убитого, тотчас остановилась, стоило твари прошептать какие-то слова. Судя по всему, заклинание.
Но для меня это уже не имело значения. Я знал драконов другими — и на тех, других, никогда бы не посмел поднять оружия. Видимо, что-то сильно переменилось в мире за время моего плена. Впрочем, сейчас я не собирался выяснять, что же именно.
Я медленно наклонился и поднял меч. Рукоять, обмотанная истертой кожей, привычно легла в ладонь, я резким движением стряхнул кровь с клинка и шагнул вперед. Тварь тем временем подхватила тело долинщика и уже укладывала его на шипастую спину. Я шагнул навстречу дракону… и внезапно почувствовал тупой удар в плечо. Потом еще один.
Кинжалы. Они бросали в меня кинжалы!
Я медленно обернулся, чувствуя нарастающую в груди ярость. Ведь то, что я собирался сделать, я хотел сделать для них!
Толпа подалась в мою сторону, как некий одноклеточный организм; многочисленные руки-щупальца подхватили меня и втянули внутрь. Холодящие лезвия ножей вонзались в тело, и я с горьким отчаяньем понял, что проиграл.
Как я устал быть героем, о Боже!
Как я устал обучаться убийству!
Как я устал!.. И никто не поможет — не запретит сердцу яростно биться.
Я не желаю ни славы, ни чести стать навсегда парой строчек на камне.
Я лишь хочу оказаться на месте, чтобы гордиться своими руками, чтобы гордиться трудом своим мирным, чтобы вовек мне не видеть драконов, чтобы, встречаясь с глазами иными, не ожидать боли, смерти и горя, чтобы… Но если, о Боже, но если невыполнимо хотение это, — если нельзя оказаться на месте, если не все доживут до рассвета, — я отдаю тебе жизнь и душу…
Слышишь — о Боже! — тебе отдаю я, чтоб это злое проклятье разрушить.
Молви, когда — тотчас молча уйду я.
Только не думай — нет, я не жалею даже секунды об этом решенье: так или этак, а кровь заалеет.
Пусть же моя заалеет. Вот шея!
Героем можно стать в силу случая или собственного упрямства, а не только благодаря мужественному складу характера.
Жерар Клейн
Ренкр сделал слишком быстрое ответное движение и понял, что опять купился на тот же самый трюк. Тезар мягким поворотом приостановил свой деревянный меч, которым, казалось, собирался мгновение назад ударить по плечу Ренкра — и вместо этого поразил его в бок. Не больно, но очень обидно. Панл, сидевший в тени, на ступеньках крыльца Дома, громогласно хмыкнул и похвалил:
— Молодец, Тезар! А тебе, юноша, не мешало бы научиться извлекать побольше опыта из собственных ошибок, — добавил он, обращаясь к Ренкру.
Тот согласно кивнул, стараясь не отвлекаться от серии молниеносных выпадов партнера. Почти все удалось отбить, и только последний, снова ложный, он пропустил. Почти. Деревянный клинок Тезара уже был в непосредственной близости от Ренкрова плеча, когда тот быстро присел, уходя немного вбок, и сделал колющее движение в сторону партнера.
— Неплохо, — проворчал дед. — Но все-таки ты снова поверил. Для молодого человека восемнадцати ткарнов от роду это удручающий результат. Как я уже говорил, во время поединка нужно смотреть только на противника и его оружие. А ты глазеешь по сторонам, как новорожденный младенец. Поэтому Тезару удается тебя обмануть. Лард! — внезапно закричал он, обращаясь к пареньку в соседней связке. — Ты-то что творишь? Как ты держишь меч?! Это же оружие, а не… О Создатель, смотри! Показываю в последний раз… — С этими словами дед пружинисто поднялся со ступенек, подошел к Ларду и принялся ему что-то втолковывать.
Дверь Дома скрипнула, на крыльцо вышел мастер Вальрон. Он, следуя ежедневному ритуалу, оперся о гладкие, потемневшие от времени перила и начал наблюдать Молодых Героев. В глазах мастера стоял мутноватый туман, длинные седые волосы бороды легонько трепыхались под порывами ветерка. В такие моменты старец напоминал древнюю мудрую ящерицу, выбравшуюся погреться под живительными лучами утреннего солнышка. Казалось, он почти не; дышит, медленно впитывая в себя сверкающую энергию проснувшегося мира.
Меч Тезара все-таки добрался до Ренкра, и тот охнул — больше от неожиданности, чем от силы удара. Панл неодобрительно зыркнул в их сторону и скомандовал:
— На сегодня достаточно. Кажется, если я еще раз увижу, как Ренкр ротозейничает, меня самого хватит удар! И, Лард, когда ты наконец научишься тому, что я тебе объяснял? Нельзя держать меч за самый край рукояти, это не углот, который может тебя укусить. А-ах! — Он раздосадованно махнул рукой: мол, о чем с вами, шалопаями, говорить.
Вальрон, наблюдавший за этой картиной из-под полуприкрытых век, скрипуче рассмеялся:
— Хватит, Панл. С них и впрямь на сегодня достаточно. Пускай отправляются по делам, а вечером я им расскажу легенду. Может, она заставит их относиться к обучению серьезнее.
— Не знаю, — пробурчал наставник. — Мне кажется, что на самом деле они никогда не будут относиться к этому серьезно.
Мастер лениво пожал плечами:
— В чем-то ты прав. Каждый думает, что дракон может выбрать кого угодно — соседа по улице, друга детства, даже собственного брата, — но только не его самого. И в этом кроется главная ошибка. Потому что дракон может выбрать любого. В том числе и любого из вас, мальчики, — сказал он, повернув голову в сторону парней. — Любого.
Вальрон отвернулся, посмотрел на горы, явственно проступавшие на фоне ярко-голубого неба. И произнес, абсолютно неожиданно и на первый взгляд вне всякой связи с предыдущим: