— Стая отступников, которые не согласились на уговор с Творцом Птиц, а может, нарушили этот уговор впоследствии.
— Именно так решил и я. Только беспокоился, не сделал ли при этом парочки ошибок.
— Кто бы они ни были, но они получили кличку Отверженные, — Паскаль вертела текст и так и этак, проверяя гипотезы одну за другой, на ходу пересматривая свой перевод. — Похоже, они сначала были в составе стаи, которая согласилась на условия Творца Птиц, но потом — позже — изменили свое мнение.
— А ты не можешь прочесть имя их вождя?
Она начала:
— Их вела личность по имени… — и тут она умолкла. — Нет, я не могу прочесть эту строчку сходу. И вообще, что все это значит? Ты полагаешь, они существовали в действительности, что ли?
— Возможно. Я бы взял смелость предположить, что они были атеистами, которые поняли, что миф о Творце Птиц — всего лишь миф. Конечно, в глазах фундаменталистской части населения это должно было выглядеть далеко не лучшим образом.
— Поэтому они и были отлучены?
— Конечно, если все это случилось в действительности. Но я все думаю: а что, если это была своего рода технологическая секта? Вроде анклава ученых? Амарантяне, которые готовы были экспериментировать, вопрошать природу своего мира?
— Подобно средневековым алхимикам?
— Да, — эта аналогия ему очень понравилась. — Возможно, они даже подбирались к экспериментам с полетами, подобно Леонардо. Учитывая отсталый характер амарантянской культуры, это было все равно что плюнуть в глаза самому Господу Богу.
— Согласна. Но если мы признаем, что все это имело место в реальности… что были отлученные… то, что же произошло с ними? Просто вымерли?
— Не знаю. Ясно одно: Отверженные сыграли огромную роль. Они очень важны, это не мелкая деталь в мифе о Творце Птиц! О них говорится в надписи на шпиле много раз. Да и в других местах этого проклятого Города. Куда чаще, нежели в других амарантянских древностях.
— Но ведь Город — он был позже, — спорила Паскаль. — Не считая обелиска-маркера, это самая юная из всех найденных пока древностей. Его можно отнести ко времени События. Почему Отверженные появляются снова, после столь долгого отсутствия?
— Ну, — ответил Силвест, — может, они просто возвратились?
— После… чего? Десятков тысяч лет?
— Возможно, — Силвест усмехнулся. — Если они вернулись после долгого отсутствия… Это могло стать причиной… создания статуй…
— Тогда статуя… Ты не думаешь, что это мог быть портрет их лидера, того, которого звали… — Паскаль ткнула в тот иероглиф, о котором шла речь до того. — Ведь это же символ Солнца, не так ли?
— А остальное?
— Я не уверена… Выглядит, как иероглиф глагола… воровать… Но как они сопрягаются?
— Сложи одно с другим. Что у тебя получилось?
Он молча представил себе ее мучения.
— Тот, Кто Крадет Солнца? Похититель Солнц? Что это значит?
Силвест пожал плечами.
— Об этом я спрашиваю себя с утра. И об этом, и о другом.
— О чем?
— Почему мне кажется, что я уже где-то слышал это имя?
После Оружейной они отправились, но уже на другом лифте, в самое сердце корабля.
— Ты вела себя правильно, — сказала Мадемуазель. — Вольева искренне верит, что завоевала тебя и что ты на ее стороне.
Мадемуазель более или менее постоянно была с ними, молча совершая обход корабля под руководством Вольевой и лишь изредка вмешиваясь со своими замечаниями и насмешками, предназначенными для одной Хоури. Это было крайне неприятно для Хоури, которая никак не могла отделаться от ощущения, что Вольева тоже слышит их бесшумную беседу.
— Возможно, она права, — ответила Хоури, автоматически произнося слова ответа в уме. — Она, видать, еще круче, чем вы.
Мадемуазель обозлилась.
— Ты-то помнишь, что я тебе говорила?
— Будто у меня есть выбор.
Пытаться заткнуть рот Мадемуазель, когда она настроилась говорить — все равно что заставить умолкнуть привязавшийся надоедливый мотивчик. Деваться от ее поучений было некуда.
— Слушай, — долдонила Мадемуазель, — если мои контрмеры провалятся, то не возникнет ли у тебя потребность выдать меня ей?
— У меня уже был такой соблазн.
Мадемуазель бросила на Хоури косой взгляд, и та почувствовала мимолетное удовлетворение. В некоторых отношениях Мадемуазель — вернее, ее имплантированная в мозг Хоури персона — казалась всемогущей. Вместе с ней к Хоури пришли готовые знания, однако теперь новые знания могли прийти только в том случае, если они получены Мадемуазель через ощущения самой Хоури. А может, она получает знания и тогда, когда Хоури не задействована? Вряд ли такое возможно, а то как бы Мадемуазель не попала под надзор следящих систем?
— Вольева убьет тебя. Она уже убила своего последнего рекрута. Говорю тебе это на случай, если ты сама этого не поняла…
— Возможно, для этого у нее были достаточно веские основания.
— Ты о ней ничего не знаешь, впрочем, как и обо всех других. Я — тоже. Мы еще даже с Капитаном не познакомились.
Вот с этим не поспоришь. Имя Капитана Бреннигена несколько раз всплывало в разговорах, когда Саджаки или кто-нибудь другой проявлял неосторожность в присутствии Хоури, но обычно они почти никогда не говорили о своем командире. Ясно, они же не были Ультра в полном смысле этого слова, хотя и старались изо всех сил создать противоположное впечатление. Даже Мадемуазель обманули. Они отлично поддерживали свое реноме, соблюдая все обычаи торгашей — ну, точно обычные Ультра.
Однако что же лежало за этим фасадом?
Артиллерист, сказала Вольева. А теперь Хоури повидала кое-какое оружие из имеющегося на корабле. Вообще-то слухи насчет того, что у торгашей на кораблях бывает секретное оружие, ходили упорно. Говорили, что оно им нужно, дабы решать возникшую напряженность между клиентом и продавцом, а то и для пиратских действий против других кораблей. Только то оружие, которое видела она, выглядело слишком мощным, чтобы применять его в мелких стычках, тем более что общий уровень вооружения этого корабля и без того был очень высок — чтобы решать обычные проблемы торгашей, его было более чем достаточно. Тогда зачем же подобный арсенал? Саджаки, возможно, имеет в голове какой-нибудь особый план дальнего прицела, думала Хоури, и это ее тревожило. Не менее тревожным было и предположение, что никакого плана у них вообще нет, а оружие из Тайника Саджаки просто таскает с собой, дожидаясь повода применить его. Ну, как хулиган, который шляется по округе с ножом, надеясь найти повод, чтобы пустить его в ход.
Неделями Хоури создавала и разрушала различные гипотезы, но так и не нашла такой, которая показалась бы ей достаточно вероятной.