— Вот тебе и горшок с золотом, — проговорил Мэллори. — Да ему понадобится полсотни горшков, чтобы вместить весь этот хлам.
Прихватив клубок бечевки, Фелина уселась в дверях, чтобы поиграть с ней, а мужчины приступили к обыску.
— Мы разминулись с ним самую малость, — сообщил Крис. — Тут полчашки кофе, он еще не остыл.
Положив Макмерзока на пол, Мэллори подошел взглянуть и вдруг воскликнул, подхватив чашку:
— Сукин сын!
— В чем дело? — не понял Крис.
— Этот маленький ублюдок обворовал даже меня! Это моя чашка "Нью-Йорк Мете"!
Поглядев на чашку, Крис пожал плечами:
— Вы уверены? Эти чашки спортивных команд похожи друг на дружку как две капли воды. Их можно купить в любом супермаркете.
— Уверен, — настаивал Мэллори. — Пару недель назад я отбил у нее ручку и приклеил ее обратно.
— Вы не единственный, кто склеивает чашки.
— Но там не хватало одного осколка, так что я восполнил нехватку кусочком сигаретного фильтра, — стоял на своем Мэллори, указывая на фильтр. — Разрази меня гром! Интересно, что он еще у меня стибрил?
— А у вас много такого, что стоило бы украсть?
— Да нет, я бы не сказал, — признался Мэллори и начал обход комнаты. — Попробуйте найти карту города или что-нибудь такое, где надписан адрес.
— Поторопитесь, парни! — надрывался Макмерзок. — Мне еще надо успеть вернуться к Кудряшке Мэлони!
— Заткнись, — оборвал детектив, останавливаясь перед письменным столом, заваленным почтовыми каталогами женского белья, и приступая к осмотру ящиков. Первый наполняли безвкусные блестящие галстучные булавки, запонки и зажигалки — некоторые довольно дорогие, но все до единой, несомненно, ворованные; во втором обнаружился еще десяток клубков бечевы; третий содержал два перстня с сапфирами, крутое яйцо и сломанный кубик Рубика; а в четвертом и последнем лежали бланки двух десятков лучших манхэттенских отелей да груда погашенных трехцентовых марок.
Затем Мэллори открыл сундучок, где находилось с полсотни шерстяных узорчатых носков, все до единого непарные, все до единого слишком большие для лепрехуна, из чего следовало, что они похищены из полусотни разных пар.
— Я нашел записную книжку, если это что-нибудь вам даст, — объявил Крис, шаривший под кроватью.
— Хорошо! — одобрил Мэллори, подходя к нему. — Дайте-ка взглянуть.
Открыв книжку, он пролистал ее. Там обнаружилось шесть (,%-: Кудряшка, Калачик, Щечки, Веснушка и две Вельмы. Каждое имя сопровождалось какой-нибудь припиской; две гласили: "Большие буфера!", еще три "Грандиозные сиськи!", а одну Вельму сопровождало: "Фантастические арбузы!", заставив Мэллори гадать, какое же описание стоит выше всего по десятибалльной шкале ценностей Гиллеспи. Ни фамилий, ни адресов, ни телефонов в книжке не приводилось. Мэллори еще раз просмотрел ее страничку за страничкой на случай, если что-нибудь прозевал, после чего отшвырнул книжку на кровать.
— Не годится, а? — поинтересовался Крис, поднимая голову от стопки журналов, снова попавших к нему в руки, но вдруг резко наклонился. — А это что?
— Что там у вас? — спросил Мэллори.
Портье выпрямился, держа в руке кожаный ремешок.
— Смахивает на собачий поводок. Взяв ремешок, Мэллори внимательно осмотрел его, сосредоточенно сдвинув брови. Потом окликнул:
— Фелина!
Оставив свой клубок в покое, девушка-кошка подняла глаза:
— Да?
— Здесь недавно были какие-нибудь собаки?
Потянув воздух носом, она отрицательно качнула головой.
— Проклятие! — буркнул Мэллори.
— Вы как будто огорчились, — заметил Крис.
— Еще бы мне не огорчиться, если это то, что я думаю. — Мэллори сунул ремешок в карман, окинув комнату прощальным взглядом. — Ладно, я видел тут все, что заслуживает внимания.
И, подхватив Макмерзока, направился к двери.
— Одну минуточку! — попросил Крис, взял журналы, подошел к картонной коробке и отобрал пару бриллиантов, с ухмылкой пояснив:
— Для "Кристемы".
— Я ничуть не против, — согласился Мэллори. Они вернулись на лестницу, спустились на двенадцатый этаж и лифтом съехали в вестибюль.
— Спасибо за помощь, — бросил Мэллори, направляясь к входной двери.
— А мои полсотни зеленых? — потребовал Макмерзок.
— Мы же не ударили по рукам! — отмахнулся Крис.
— Как я мог ударить по рукам?! Мои руки связаны!
— А, какого черта! — пожал плечами Крис. — Теперь, когда я знаю дорогу в комнату Гиллеспи, что мне полсотни зеленых? — Вытащив купюру, портье сунул ее лепрехуну в карман.
— А вы уверены, что сможете найти обратную дорогу? — поинтересовался Мэллори.
— Все просто, — ответил портье. — Пятнадцатый, двенадцатый, четырнадцатый, тринадцатый. — Он вдруг нахмурился. — Или так: двенадцатый, пятнадцатый, четырнадцатый, тринадцатый?
— Зависит от погоды и дня недели, — радостно хихикнул Макмерзок.
Мэллори вынес лепрехуна на улицу, после чего развязал ему руки и ноги.
— У тебя тридцать секунд, коротышка.
— Па что? — осведомился Макмерзок, скакавший туда-сюда, размахивая руками, чтобы восстановить кровообращение в конечностях.
— На то, чтобы убраться отсюда к чертям, пока я не натравил на тебя Фелину!
— Что ты городишь?! — возмутился Макмерзок. — Ты получил, что хотел!
— Я не люблю лепрехунов.
— Вы что, религиозный маньяк или кто? — заверещал Макмерзок, попятившись от него. — Всем известно, что лепрехуны — богоизбранный народ!
— А еще они избранная кошколюдьми закуска, — многозначительно возвестил Мэллори.
Бросив напоследок взгляд на Фелину, Грязнуля Макмерзок во весь дух припустил по улице, всю дорогу изрыгая проклятия.
— Подожди меня здесь минуточку, — сказал детектив Фелине. — Мне надо позвонить.
Вернувшись в "Кринглово воинство", он позвонил в Патологиум, чтобы выяснить, не подоспел ли Мюргенштюрм. Оказалось, что нет.
— Что ж, — промолвил Мэллори, вернувшись к девушке-кошке. — По-моему, пора нам отправляться к бирже.
— Ты как будто озадачен, — заметила Фелина, сидевшая на тротуаре, играя с клубком бечевки, позаимствованным в комнате Гиллеспи.
— Я и в самом деле озадачен.
— Чем?
— Происходит нечто странное, — наморщил он лоб.
— Знаю. Гранди украл единорога.
— Не только это, — покачал он головой. — У меня сложилось впечатление, что теперь у меня вполне достаточно фрагментов головоломки, чтобы составить из них целостную картину, но что-то никак не могу подогнать их один к другому. — Он помолчал. — Я знаю, что происходит, но не знаю почему!