— Они их возвратят?
— Пока он им угрожает — нет. Они не из тех, кто поддаются шантажу. А он будет угрожать им до выборов.
— А Тику?
— Что — Тику?
— Что делать ему? — спросил Нджомо.
— Действовать в соответствии с законами логики.
— И что сие означает?
Кибо пожал плечами.
— Кто знает? Но эффекта не будет. Мы бьем на эмоции. И логика тут бессильна.
Кимати произнес еще четыре речи и поднял рейтинг еще на девять пунктов, прежде чем Джейкоб Тику решил наконец высказаться насчет бивней.
Слона, указал он, убил не англичанин, даже не европеец.
Слона, заявил он, убили на склонах горы Килиманджаро, которая находится на территории Танзании, так что Кения не имеет никакого права требовать возвращения бивней.
Бивни слона, напомнил он, законным образом продали на аукционе в Занзибаре, который тогда был независимой страной, а не в Момбасе.
И только через тридцать четыре года после аукциона, объяснил он. Британский музей естественной истории приобрел бивни.
Кимати, заключил он, пытается разжечь страсти и нажить политический капитал на высосанной из пальца проблеме, при этом накаляя отношения с давним и надежным союзником Кении — Великобританией.
Великолепную, достойную великого политика речь опубликовали все английские газеты. Тику показали все транснациональные информационные каналы.
И на следующее утро Кимати сократил разрыв с Тику еще на три пункта.
— Что-то ты очень мрачен для человека, чей кандидат отстает от самого Господа Бога всего на шесть пунктов, — отметил Нджомо месяц спустя, входя в кабинет Кибо.
— На пять, если ты заглядывал в сегодняшний номер «Нации», — поправил его Кибо.
— Так с чего такая печаль? — не унимался Нджомо. — Деньги текут рекой, мы не успеваем их пересчитывать, Кимати попал на обложки «Штерна» и «Тайм», а бедняге Джейкобу Тику, наверное, уже снятся слоны.
— Посол Великобритании хочет поговорить с ним.
— С Кимати? Кибо кивнул:
— Я уже две недели вожу их за нос, но скоро они загонят меня в угол.
— А почему бы не дать им пообщаться?
— Не хочу рубить сук, на котором сижу.
— Не понимаю тебя. Кимати подождет, пока все камеры нацелятся на них, а потом пригрозит послу, что отправит его к праотцам, если посол не сядет на следующий самолет, вылетающий в Великобританию, и не привезет бивни.
— Этого-то я и боюсь.
У Нджомо округлились глаза.
— У меня такое ощущение, что мы говорим на разных языках.
— Все потому, что ты молод и наивен, — вздохнул Кибо. — Поверь мне, встреча Кимати с любыми представителями Великобритании не в наших интересах.
— Ты потратил месяц, создавая миф, что Кимати — единственный защитник чести Кении. Когда же ему представился шанс схлестнуться один на один с врагом, ты пытаешься этого не допустить. Почему?
Вновь тяжелый вздох.
— Как ты думаешь, что видят англичане, американцы или русские, когда смотрят на Кимати?
— Ну не знаю. Должно быть, колоритного политика, который занимает первые полосы газет, выступая с необычной идеей.
— Они видят клоуна. Большого, грубоватого клоуна, чья страна отдала кому-то его игрушки, а он требует вернуть их ему. — Он помолчал. — Половина из них думают, что он носит набедренную повязку и живет в глинобитной хижине.
— К чему ты клонишь?
— Он их забавляет, как забавлял в прошлом столетии Иди Амин. Если б они прислушались к его словам, то поняли бы, как ловко он манипулирует аудиторией. Если б они вспомнили, что в своем выпуске в Сорбонне он был первым, его выходки перестали бы их забавлять. Они бы перепугались.
— А разве плохо напугать посла Великобритании? — спросил Нджомо — Еще один гвоздь в политический гроб Джейкоба Тику.
— Возможно. Но я в этом сомневаюсь — Кибо закурил очередную сигарету. — При том темпе, в котором растет поддержка Кимати, он догонит Тику за две недели до выборов и победит с отрывом в два миллиона голосов. Его может остановить только одно.
— Что же?
— Потеря идеи, с которой он идет на выборы. У меня не будет времени найти ему другую. Если посол встретится с ним лично и поймет, что Кимати — сумасшедший и действительно может развязать войну из-за бивней, он скорее всего порекомендует своему правительству вернуть бивни. — Кибо посмотрел Нджомо в глаза. — Это тебе, надеюсь, понятно: нет идеи — нет и победы.
— Понятно. — Тут помрачнел и Нджомо.
— Вижу, этому тебя тоже не учили, — сухо отметил Кибо.
Нджомо достал из холодильника бутылку пива.
— Так что же нам теперь делать?
— Я лезу из кожи вон, убеждая Кимати, что встречаться с противником — ниже его достоинства.
— Я думал, его противник — Джейкоб Тику.
— С Тику сражаться бесполезно. Кимати воюет с англичанами. Я-то думал, что ты меня слушаешь.
— Если логика не срабатывает, дави на тщеславие, — предложил Нджомо. — Это беспроигрышный вариант.
— Ты чему-то да учишься.
— Правда? Кибо кивнул:
— Организатор предвыборной кампании должен прежде всего разбираться в людях, а уж потом в политике.
— Ты, несомненно, прав.
— Если ты усвоишь этот принцип, в политике тебя ждет блестящее будущее. — Внезапно Кибо улыбнулся. — А если забудешь, то всегда сможешь заработать на жизнь, преподавая политологию в университете.
Очередную речь Кимати произнес в Малинди. Его выступление транслировалось на всю страну. Через пять минут в кабинете Кибо зазвонил телефон.
— Да?
— Мистер Кибо?
— Слушаю.
— Говорит сэр Роберт Пик.
— Чем могу быть полезен вам, господин посол? — Кибо закурил.
— Вы слышали речь, которую произнес этим вечером Джон Эдвард Кимати?
— Да.
— Надо остановить нескончаемый поток оскорблений в адрес моего государства, мистер Кибо.
— Кандидат сам пишет свои речи, господин посол. Что я могу с этим поделать?
— Я надеюсь, вы убедите его прекратить нападки на Великобританию. Правительство Его Величества воспримет еще одну подобную речь с крайним неодобрением.
— Так почему бы вам лично не сказать все это мистеру Кимати? — спросил Кибо.
— Я неоднократно пытался встретиться с ним, но вы постоянно мне в этом мешали, мистер Кибо.
— Это не так, господин посол, — солгал Кибо. — Время мистера Кимати расписано по минутам, но я пытаюсь устроить вашу встречу.