– Знаешь, я бы на твоем месте вышла из игры, во всяком случае постаралась бы.
Сопля покачала головой:
– В гостиницу я больше не приду. Нет ничего приятного в том, что, когда ты выходишь из душа, на тебя набрасывается какой-то урод с ножом и лишь полотенце и ловкость спасают тебя. Это не те ощущения, которые хочется испытывать постоянно. Вот я сижу с тобой здесь, в машине, и на душе у меня намного спокойнее, нежели когда я вместе с этой кучей ненормальных, озабоченных только тем, как будут моргать фонарики и как я дрыгаю ножкой. Или ты считаешь, что надо рискнуть и вернуться?
– У тебя деньги есть? – задала Дарья вопрос, на который люди отвечают очень неохотно.
– Ну, если добраться до одного из отделений сбербанка… там у меня есть немного на черный день.
– Вот и хорошо, на дорогу я тебе подкину, обратно пришлешь перевод, если захочешь.
– Ты такая богатая? У меня в сумочке, в номере, осталось двести баксов, этого бы хватило.
– Забудь о деньгах, Ира. Там уже давно все перерыли. Смотри: вначале убрали Вику, теперь попытались разобраться с тобой. У твоего продюсера большие проблемы. Пусть он их сам и решает.
– Откуда ты знаешь? Может, настоящая Вика Апрель еще жива? Просто ее берегут, а меня подставляют.
* * *
Иволгин, услышав шум в коридоре, первым делом почесал комариный укус на ляжке, затем нахмурил брови и, будучи в одних трусах, выглянул в коридор.
Какой-то мужик лежал на ковровой дорожке и судорожно дергался. Уловив запах тухлых яиц, продюсер захлопнул дверь.
Быстренько открыв окно, он принюхался. Нервно-паралитический газ уже натекал в комнату. Не желая разделить участь того, кто лежал в коридоре, он быстренько повыкидывал вещи на улицу, а затем и сам спрыгнул вниз.
Беспокойство за собственную жизнь отошло на второй план, теперь все его мысли были обращены в сторону Иры-Вики.
Вставая на носочки, высокий бородач заглядывал во все окна подряд, пока не нашел номер Вики. Он узнал, что это ее апартаменты, по тому, что в комнате был жуткий беспорядок. Кроме разбросанных женских тряпок, в комнате были перевернуты журнальный столик и пара стульев. Также он смог разглядеть розовое полотенце на полу. Вики внутри номера он не заметил.
Не обращая внимания на удивленных прохожих, Иволгин все еще продолжал стоять в трусах под окнами гостиницы. Он, пошарив в сумке, достал сотовый телефон.
– Что, разорились?
Продюсер обернулся. Перед ним стояли уже знакомые ему майор и лейтенант.
Костин не стал скрывать иронической ухмылки, в то время как лейтенант нацепил на себя маску: «Ну, всякая фигня в жизни бывает».
– Кто-то распылил в коридоре гостиницы нервно-паралитический газ. Кроме того, там какой-то мужик лежит без сознания.
– Откуда вы знаете, что газ нервно-паралитический? – тут же задал вопрос майор, одновременно покручивая пальцем вокруг уха. Лейтенант быстренько среагировал и побежал к машине, подъезд которой пропустил Иволгин, вызывать подкрепление.
– Знаете, он так нехорошо дергался, а в коридоре вонища, как на помойке. Кроме того, моя солистка пропала.
– Как много сразу всего. – Майор провел пятерней по седой голове с жиденькими волосами. – А мы вот тут с лейтенантом решили еще раз со всеми побеседовать, выходит, не зря. Кстати, а где ваша подруга, уже ушла?
– Перестаньте, майор, и вы, и я знаем, что это шлюха. Просто я никогда не упускаю возможности осмотреть местные, так сказать, достопримечательности…
– Вы бы оделись, а то здоровья поубудет, – посоветовал следователь. – Может так случиться, что в следующей поездке уже нечем будет производить осмотр…
– Я вызвал экспертов. Приедут, возьмут пробы воздуха и вытащат пострадавшего, – доложил лейтенант.
– Отлично, теперь идите и предупредите людей, оставшихся в гостинице.
Пластунов пошел выполнять приказание, а Костин продолжил вынимать информацию из продюсера.
– Судя по тому, что одеться вы не успели, вылезли вы только-только. Телефон у вас в руке. Кому хотели звонить?
– Как кому? В милицию.
– Понятно. Не пора ли нам откровенно поговорить о сложностях при ведении дел в современном шоу-бизнесе?
Майор был старше «бороды» и намного искушеннее во всякого рода нечистых делишках, вилять перед ним было трудно.
– Я не знаю, о чем вы, – постарался отбиться от мента продюсер, надевая пиджак на голое тело – белая рубашка запачкалась, и он бросил ее на асфальт.
Растревоженные жильцы и персонал гостиницы благодаря исполнительному лейтенанту выбежали на улицу кто в чем был. Несмотря на приближающийся полдень, из десяти номеров на улицу вышло четверо заспанных постояльцев – все мужчины, все не совсем трезвые, все в спортивных штанах. Кроме них, на улицу выбежали две женщины-уборщицы в униформе и портье.
Всех без исключения лейтенант просил делать глубокие вдохи-выдохи. Несколько походило на принудительную зарядку, но данная процедура была действительно необходима.
Только через полчаса люди в защитных комбинезонах вынесли на носилках крупного мужчину.
– Он вряд ли жив, да, доктор? – поинтересовался майор у врача, пытавшегося нащупать пульс и проверяющего реакцию зрачков на свет.
– Да, – скучно согласился доктор. – Похоже, дряни не жалели.
Следом за трупом на улицу вынесли нож, уже упакованный в пакетик для вещественных доказательств, и передали майору.
– Кровь, – произнес вслух очевидное Пластунов. – Очень похоже на самооборону. Этот человек на кого-то напал, а жертва просто защищалась.
С помощью показаний портье майор составил для себя картину происшедшего.
Из его показаний следовало, что умерший мужчина прошел в гостиницу благодаря сказке о приятеле, которому он хочет сделать сюрприз.
Через несколько минут мимо него на улицу выбежали совершенно голая Вика Апрель и проститутка, которую привел Иволгин. Девушки прыгнули в белую «девятку» и скрылись.
– Похоже, Даша влипла в историю, – высказался Иволгин.
– Скорее всего она спасла жизнь вашей певице… Вряд ли у Вики хватит смелости вернуться сюда в ближайшие два часа. Затем разум возьмет верх, и она придет.
– А как же Дарья?
– С ней все несколько сложнее. Убийство – оно и в Африке убийство.
* * *
Размышляя над тем, что же было в чемоданчике Фишера, отставной майор спецназа шел по Северному поселку в надежде столкнуться нос к носу с длинным патлатым парнем. Ему пришлось отказаться от ношения оружия, но он не слишком переживал на этот счет: он сам был, может быть, даже более опасен без пистолета, нежели с ним. Руки сами могли наносить четко контролируемые увечья, в то время как пуля, как известно, дура и не всегда летит куда надо.