Мужчины разохотились и перешли на крольчатину. Дарья решила поддержать почин, за что получила благодарность и от одного, и от другого.
– Правильно, нечего сидеть и глазеть по сторонам, – похвалил толстяк.
Лоскутов ограничился оптимистичным «угу» – рот его был набит нежным мясом. Прожевав, он снова вспомнил о дочери.
– Вы можете гарантировать, что с моей Викой ничего не случится?
– В обязательном порядке, – ответил Шустриков, но в его голосе Дарья не почувствовала уверенности.
Лоскутов погрустнел.
– Зачем я только признался вам?
– У вас не было выбора, – напомнила Дарья. – Да и что это за жизнь, когда какой-то маленький, щупленький гаденыш похищает у вас детей? Будьте мужчиной!
– Стараюсь вовсю.
– Кстати, вы не знаете, почему убили Петю-автослесаря?
Алексей Иванович перестал жевать.
– Я знаю только то, что знаю. Он на меня работал.
Директор хотел налить себе еще и схватился за графинчик, но Виталий Алексеевич поспешил остановить его:
– Больше не надо бы. Вам еще за рулем сидеть.
* * *
После второго завтрака по дороге к машине Дарья попридержала Шустрикова за локоток.
– Ты что задумал?
– Ехать в гости к Фролову.
– Это я поняла. Можно поподробнее? Вдруг я не соглашусь.
– Не имеет значения. К тому же отдай мои пять процентов. Впереди некоторые траты.
– Что ты хочешь?
– Нам потребуется десяток таких парней, как Гена Первый и Гена Второй. Всем надо платить. Почему я так спокойно чувствую себя в городе? Потому что хороший мальчик? Отнюдь.
– Почему не рассказать все ментам?
– Немного позже. Вначале нам надо заполучить Фролова. Пусть объяснится, с чего это ему взбрело в голову, что можно переть на Шустрикова.
– Мне не по себе.
– Кажется, это не я сегодня утром случайно разбил у себя в квартире окно. Влетела чья-то пулька. Ты помнишь?
– Да он все отрицать будет. И ничего ты из него не вытянешь. Так работают лишь безмозглые жлобы. Давай подождем с разборкой. Куда проще последить за дачей.
Шустриков так и не сел в машину.
– У меня нет на это времени.
– Я займусь, – изъявила желание Дарья, – только проценты не отдам.
– Алексей Иванович, – толстяк обратился к уже севшему в свою тридцать первую «Волгу» директору. – Вот вам Даша. Съездите с ней до дачки Фролова, покажите, где находится.
– А как же встреча?
– Встреча? Это как хотите. Можете ехать, можете не ехать. Вы, главное, Даше покажете, что и где. Больше от вас ничего не требуется.
– Я надеюсь, вы помните о моей дочери. – Сейчас Лоскутов не был директором, скорее он походил на теленка, смирившегося с тем, что его рано или поздно забьют. Зажатый со всех сторон массой обстоятельств, он не мог повернуться ни вправо, ни влево, чтоб не навлечь на себя еще больше неприятностей.
– Да. Разумеется, мы помним.
Шустриков сел в свой «Мерседес» вместе с телохранителями и уехал, оставив Дарью наедине с Лоскутовым.
Некоторое время ехали молча.
– Никогда не думал, что мне придется кого-то брать силком.
– Слушай, – она повернулась к нему. – Хватит об этом, понял?!
– Да. Я просто хотел попросить прощения.
– Неужели? А мне казалось, что тот, кто зарабатывает в нашей стране больше пятисот долларов в месяц, не умеет этого делать. Или я ошибаюсь?
– Ошибаешься. Не все измеряется деньгами. Я обратился к Фролову, потому что Розанов и Шустриков решили меня разорить в отместку за фокусы с машинами, но у меня семья, дети. Есть еще мальчик восьми лет. Мне подвернулась возможность заработать, понимаешь? Принесли дешевые запчасти, что еще нужно? Только не нужно думать, будто я не понимаю, что если дешевое – значит, ворованное.
– Прощения не будет.
Он будто и не расслышал ее.
– Как и всякий предприниматель, я всегда кому-то должен. Сумма была небольшой, и я как раз решил бы проблему за счет двух обладателей «пятисотых». А прощение, я на него и не надеялся. Сам бы такого никому не простил.
– Помолчи, ладно?
Его правая бровь слегка вздернулась вверх.
– Ладно.
За всю дорогу он действительно не сказал больше ни слова. Это убедило Дарью в том, что сидящий рядом с ней человек может быть принципиальным – когда захочет или когда вынуждают обстоятельства.
– По этой улице, предпоследняя, – сообщил директор. – Башенку видишь?
Двухэтажная дача из красного кирпича пряталась от посторонних взглядов за двухметровым забором.
Они не доехали до ворот и калитки метров пятьдесят.
Дарья напрягла зрение и немного подалась вперед.
– Можно еще поближе.
Лоскутов продвинул машину еще на десяток метров.
– Судя по тому, что снег не притоптан и шинами не укатан, сегодня сюда никто не приезжал. Спасибо. Я все поняла. Можем ехать назад в город. Надеюсь, вы отвезете меня на набережную?
Алексей Иванович был любезен и подкатил прямо к подъезду. Она вышла из машины и поинтересовалась на прощание:
– В котором часу вы собираетесь подъехать к Фролову?
Он посмотрел на часы в машине.
– Около шести.
– Хорошо. Я буду там. Только, ради бога, не пяльтесь по сторонам. Не надо меня высматривать.
Он воткнул первую передачу и бросил в окно:
– Надеюсь, вы в своем уме.
Она не успела его спросить, как понимать это высказывание. Такое поведение директора задело за живое. Дарья привыкла, что последнее слово в разговоре всегда остается за ней.
Войдя к себе в квартиру, она первым делом включила чайник и достала банку растворимого кофе. После разъездов по морозцу было приятно стянуть сапоги, сбросить шубу и усесться на кухне с чашкой горячего кофе.
Сделав пару глотков, она на мгновение закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Вскоре Дарья уже рисовала на листе бумаги план местности.
Вот дорога, идущая вдоль трамвайных путей, вот она уходит направо. Через сотню метров после развилки по обе стороны вырастают дачи и коттеджи преуспевающих сограждан. Дом Фролова – предпоследний в правом ряду. Она рисует квадратик и ставит на нем крест. Дорога пробегает мимо домов и упирается в подножие поросшего лесом холма. На него ей и предстоит сегодня забраться.
* * *
Дарья сошла с лыжни, накатанной любителями зимних прогулок, и спустилась с вершины холма несколько ниже. Поближе к небольшому зажиточному поселку.