— Эти зазнайки, там, в центре Шайен, — заметил Аретку вполголоса, — работают спустя рукава. Я бы мог им сказать, что это за следы, а все данные есть в архиве, только заглянуть.
— Объясните мне, — попросил я. — Так будет быстрее.
— Черные паутины, — отозвался кто-то из гражданских спецов («Денис Корнеев», подсказал секретарь, «техническая служба колониальной администрации домена, 27 лет, родом из Португалии…»). — Абофлора шельфовых пустынь. — Парень обернулся ко мне, азартно жестикулируя. Его аугмент едва заслуживал вживления — обычно такие приборчики носят в кармане, — да вдобавок хозяин не вполне свыкся с ним, предпочитая общаться в реале. — Нечто вроде перекатиполя — клубок толстых жестких ниток. Они черные, чтобы лучше усваивать солнечный свет — максимум отражения приходится не на видимую область спектра, — и покрыты мембраной, односторонне проницаемой для воды.
— Клубок средних размеров, — добавил Аретку устало, — может поглотить литр воды — из фляги — в течение минуты. Её прикосновение вызывает сильный ожог. Думаю, покойника вынесли туда, где водятся паутины…
— А почему вы раньше об этом не сказали? — поинтересовался я.
Аретку пожал плечами.
— Мне это не показалось важным. Все считали, что Сайкс был убит сразу после исчезновения. По мумии ведь не скажешь. Кроме того, на высотах паутины не живут — там даже для них слишком сухо. А в разломе — слишком влажно, они лишь изредка залетают на плато вокруг лифт-станции.
Он не добавил, что тогда никто из нас не предполагал, что у убийцы есть доступ к воздушному транспорту.
Интересно, с какого момента я начал думать — »нас»? Когда встал на одну сторону с жителями Габриэля, чье мирное бытие нарушила чья-то злая воля? И когда позабыл думать об уставах и приказах Службы, которыми в первую очередь полагалось бы сейчас руководствоваться — и плевать, сколько прольется крови?
— Да! Господин Аретку… — Я вспомнил вдруг, что воздушное пространство свободно. Оставшись без руководства, рискуны вряд ли сообразят открыть огонь по вертолетам, а значит, можно начать доставку воды и медикаментов в лагерь у лифт-станции, а ещё лучше — наладить переброску колонистов, прибывающих в том же невозможном темпе, тринадцать тысяч душ в сутки.
Когда я сообщил об этом шерифу, тот только хмыкнул устало.
— Сейчас у лейтенанта Неймана перегорят нейроны. Это по его части…
Он машинально обернулся, передавая мои слова с головой нырнувшему в вирт службисту. Я позволил себе расслабиться. Мне казалось, что дело можно сдавать в архив. Осталась сущая ерунда — дождаться, покуда бравые парни в голубых мундирах наведут порядок, и разыскать коварно бежавшего агента Ибар, скрывающегося под личиной скромной девочки Линды Томиной. Вытребовать «нюхач», пройтись вокруг сгоревшего дома, и по следам, точно с овчаркой…
Вдоль нижнего века выстроились иконки — принят вызов из лоса Пенроузовской Академии, отправитель…
— Добрый день, рават, — церемонно приветствовал я Адита Дева. — Как продвигается ревизия?
Совершенно вылетело из головы, что я поручил начбезу проверить расход трудочасов в мастерских.
— Закончена. — Раджпут склонил голову. — Директор Этьенс приказал задействовать все наличные силы, и я предпочел истолковать его приказ буквально.
— И?
— Вам не понравится то, что я скажу, — предупредил Адит с непривычным участием.
Я вздохнул. Ну почему ничто не бывает просто?
— Мне не нравится даже то, что я вижу за окном, — признался я. — Валяйте, рават.
— Четыре. — Раджпут развел руками, как бы пытаясь отвести от себя вину. — Четыре прототипа. Модели разных лет. Один — совсем свежий.
Мне захотелось спросить, не шутка ли это, но индус был серьезен, точно на похоронах.
— Каждый весом в… — осторожно поинтересовался я.
Рават Адит повел плечами. При его росте неуверенное движение выглядело очень решительно.
— От пятисот шестидесяти килограммов. Видимо, их выносили по частям.
Мне с трудом верилось, чтобы кто-то мог даже и по частям вынести ТФ-генератор. Пять сверхпроводящих сердечников в константановой оплетке, каждый не меньше восьмидесяти кило…
И каждый прототип — это готовая бомба.
Я подключил к беседе всех присутствующих аугментов, выставив их наблюдателями и сбросив им запись пропущенной части разговора.
— И плюс к этому еще несколько десятков килограммов оборудования, — добавил Адит, будто пытаясь меня обнадежить. — Мы не до конца прояснили какого.
— Оружие, — предположил я. — В меня стреляли из бластера. Не думаю, чтобы на планете нашелся хотя бы один, ввезенный легально.
— Да, — раджпут подкрутил ус, но как-то без шика, — но не только. Некоторые детали напоминают стандартное оснащение планетографов, а другие… я пытаюсь проконсультироваться с т-физиками, но они сильно заняты, а те, кого я смог оторвать, пока не пришли к общему мнению, но, несомненно, это части пенроузовского эффектора… нестандартного.
Меня передернуло. Хорошо, если агент знает, что творит. Тогда дело может ограничиться несколькими миллионами жертв. А если не знает? Сам по себе ТФ-генератор пожирает колоссальные мощности — по людским меркам, но энергия, которую можно получить на выходе, поступает из других источников, и выплескивается она в самых различных формах. Нестандартный эффектор может стянуть Габриэль в черную дыру или превратить в излучение. Выбирайте: вас расстрелять или повесить?
— Что-нибудь еще? — Казалось, что сухие губы сейчас рассыплются соленой крошкой.
Я не ожидал ответа, но начбез кивнул.
— Детали, кажется, геодезического купола: титановые листы с креплениями по краям. Очень странно. Конфигурация купола не восстанавливается, и сами листы очень легкие — в низких широтах такой купол снесло бы дранг-бурей в минуту.
— Значит, это не купол, — решил я. — Вообще не вижу смысла строить временное убежище на планете, где должно быть очень много старых, сухих пещер. Это емкость. Резервуар.
— Бак для воды? — предположил Адит задумчиво.
— Зачем ей… ему, — поправился я неуклюже, — столько воды?
Раджпут сделал вид, будто не заметил оговорки.
— Не знаю. Но и это не все. Часть внепланового расхода составили взаимозачеты.
Я не сразу понял, что он имеет в виду.
— В частности, ремонт транспортного корабля «Золотой Феникс»… — продолжал начбез.
— Стоп! — Я вскинул руку. — То есть какие-то работы производились в колонии, — не время обходить чувствительные мозоли, — в обмен на израсходованные мастерской трудочасы?
— Именно, — подтвердил раджпут. — И весьма значительные.