— Агентом сдвига является мельчайшая инфекционная частица — то ли вирус, то ли прион, я не знаю, — рассказывала Элис. — Даже не организм, собственно — нечто вроде катализатора, вызывающего лавинную активацию интронов. А сам он порождается каким-то фактором, связанным с плотностью и вырождением популяции. Но, как и всякий катализатор, он действует контактным путем — если хочешь, можешь думать, что он заразен. Если прервать контакт с Землей, то внешние миры останутся незатронуты катастрофой.
Колониальная служба, надо отдать ей должное, рассуждала логично. Действовавшими на тот момент лифтами выселить с Земли все население за остававшиеся до сдвига годы было невозможно. Невозможно даже вместе с лифтами, вошедшими в строй после страшного открытия. (Ох, не случайно в таком бешеном темпе сдавались дополнительные линии на Гею и Антею, на Тянь-шэ, Афродиту и Зарю — единственные миры, до которых можно было довести лифтоносец в срок). Поэтому решено было не создавать паники, и о грядущей гибели человечества не сообщили, более того — присвоили этим данным высшую степень секретности. Нет, выселить в колонии как можно больше народу, разумеется, старались — не звери же. Но главным направлением стало сохранение хотя бы части человечества — тех, кого можно спасти. А для этого непосредственно перед сдвигом должны были быть прерваны все лифт-коммуникации, связывавшие домены с центром сети — Землей.
Взрыв в Отстойнике прогремел, когда до масштабного фазового сдвига оставалось, по последним расчетам, трое суток.
— Видимо, процесс начался раньше, чем думали. — Элис сделала короткую паузу. Шнур болтался у нее за спиной, точно вторая коса. — Не знаю, кто взорвал генераторы. Возможно, Меррилл поторопился — он ведь всего лишь офицер-исполнитель, и круг доступных ему сведений весьма узок. Когда он узнал о масштабе катастрофы, то мог просто запаниковать. Вовсе не следовало уничтожать лунные камеры. Но он пытался, как поручило ему начальство, установить диктатуру Службы…
— И что теперь?
Не могу удержаться, чтобы не задать глупый вопрос.
— Теперь?.. — переспросила девушка. — В течение сегодняшнего дня руководство Колониальной службы будет эвакуировано, предположительно, в систему альфы Центавра… там как раз есть пустующая колония на Селене-прим. После этого промежуточные лифт-каналы будут отключены, а Земля — отрезана от телепортационной сети.
«Значит, — мелькнуло у меня в голове, — сбежать куда-нибудь на Габриэль не выйдет». Я представил себе внезапно поголубевший Доминион, и меня затрясло. До сих пор Служба не вмешивалась без нужды в дела колоний, особенно тех, которые поддерживала определенная страна или группа стран — вроде российской Зари или бразильской Новатерры. Теперь наступит беспредел. Все миры Доминиона окажутся в прямом подчинении тех, кто успел покинуть обреченную Землю, в чьей власти окажется главное — лифт-каналы, по которым только и можно отправить на разбросанные в космосе миры продукцию новатерранских фабрик, открытия габриэльских ученых, биопрепараты химстарателей Соледад… Специализированные, неспособные выжить друг без друга миры, соединенные тончайшими жилками перестроенного пространства — и Колониальная служба, чья рука стискивает эти жилки. Дух захватывало от зловещей красоты этого плана.
Только две колонии выбивались из этого ряда. Альфанская система, способная обеспечить себя всем необходимым — но туда переселится Служба, а судьба Селены-прим всем памятна.
И домен Луны.
— Что же до вашей родины… — промолвила Элис, словно читая мои мысли, — она отрезана от мира, и связь не восстановится еще несколько лет. Полагаясь на лифты, мы не строили космических кораблей. — В голосе ее слышалась странно глубокая печаль. Как у древней старухи. — До восстановления лунных лифтов еще долго никому не будет дела. С гибелью Земли Солнечная система превратится в провинцию. Очень важную — сюда сходятся все пути Доминиона. Но метрополией станет Селена-прим. У Дэвро и Карела будет достаточно времени укрепить свою власть, а потом разобраться, кому из них она должна принадлежать. Президент-управитель, конечно, будет бороться с обоими сразу, но вряд ли ему повезет.
— Значит, мы должны им помешать, — ответил я машинально.
— Мы?
— Да, мы. А кто еще?
Мы висели в невесомости совсем рядом, молча. Стальной пузырь капсулы мчался сквозь пустоту. Если бы здесь были обзорные экраны, мы видели бы, как медленно закатывается за горизонт полумесяц Земли — нашему снаряду предстояло сделать полный оборот, прежде чем он подойдет к станции «Лагранж-2».
Цепляясь за спинки кресел, я подплыл к шкафчику, нашел несколько туб колы — и ни крошки съестного. Еще там завалялся лист с мушками, хотя мне бы гораздо полезнее была искусственная почка — столько всяких химикалий уже циркулировало в моей крови. Одну тубу приторного напитка я опустошил сам, рассудив, что глюкоза лишней не бывает; вторую предложил Элис, но выпила ли она ее — так и не увидел, потому что взамен отработавших мушек налепил суточную снотворную, и тут же отрубился.
Мне снился кошмар: снова я бежал по коридорам лунного Города, и тряслась земля, и трещины медленно змеились по стенам, взбухая бело-синими почками конденсата там, где теплый воздух соприкасался с ледяным камнем. И, понимая, что бежать поздно, я одновременно осознавал, что выхода из этой смертельной ловушки мне не будет, покуда не истощится снотворная мушка.
Действительность оказалась немногим лучше: капсулу сносило куда-то вбок. Тошнота ворочалась за грудиной, точно я проглотил какую-то склизкую тварь, которая пытается выбраться из кислотного озера моего желудка. Озеро было жутко кислотное — есть хотелось непереносимо. Если не брать в счет выпитой в полете колы, у меня крошки во рту не ночевало со вчерашнего… нет, уже позавчерашнего дня. Как и всякий лунарь, я никогда не испытывал настоящего голода; теперь довелось — беспозвоночная тварь отрастила коготь, противно шкрябая под ложечкой.
— Я провожу коррекцию, — пояснила Элис. Под глазами девушки залегли круги, даже кабель, соединявший ее с инфоразъемом, как-то устало провис. — Сбросовыми клапанами, — пояснила она, прежде чем я успел выпалить, что капсулы не оснащены реактивным двигателем. — Стравливаю атмосферу… эти идиоты позволили станции отойти от равновесной точки.
Я затравленно оглядел глухие, плохо заплесневелые стены. На баллист-капсулах не только обзорных экранов, но и радара не было. Мы мчались наугад, в пустоту: промахнешься — и будешь до-олго лететь в лучшем в мире саркофаге… если не превратишься в падающую звезду. Если мы минуем станцию, наша траектория пройдет через верхние слои земной атмосферы.
Элис сидела неподвижно, ремнями притянув себя к креслу и закрыв глаза; пальцы ее время от времени подергивались. Я мог представить себе, какой длины битстринги проносятся через ее мозг. Локаторы Лагранжа-2 и Луны считывали положение капсулы; компьютеры сателлит-контроля обрабатывали данные, и передавали обратно; а Элис по устаревшим на целые секунды векторам рассчитывала, какие команды подать на клапаны сброса. Мы выходили из гравитационного поля Луны, приближаясь к плоскости равнодействующей, в которой лежат точки Лагранжа, и скорость наша по отношению к лифт-станции неумолимо падала.